Государство и реставрация

В России XXI века не сложилась культура отношения к сохранению исторического наследия, потому что подобной программой никто не занимался

Андрей Михайленко, архитектор-реставратор, Санкт-Петербург

«Реставрация представляет собой один из фундаментальных аспектов культуры и одно из главных направлений штудий в области истории искусства».

«Под превентивной реставрацией, напротив, следует понимать всю совокупность мер, направленных на то, чтобы по возможности избежать необходимости проведения реставрационных работ. По этой причине превентивная реставрация важна не менее, чем реставрация действительная. Именно на превентивную реставрацию должны быть направлены усилия органов власти, в чьи функции входит охрана произведений искусства».
Чезаре Бранди. Реставрация сегодня

В модели взаимодействия между государством и реставрацией в области сохранения культурного наследия можно выделить несколько уровней.

Наверное, против основного принципа, что реставрация как система отношений в сфере сохранения культурного наследия является прерогативой государства, спорить не имеет смысла. Привлечение частного капитала - во всем мире уже сложившаяся практика, но там действуют иные законы в отношении частной собственности. И главное, есть понятные механизм и правила, что и как нужно делать с памятниками, чтобы иметь возможность их эксплуатировать и извлекать доход. В России, к сожалению, не сложилась система координат, правил, концепций и подходов, которая гарантирует бережное и профессиональное отношению к своему прошлому, в отличии от Запада. Не буду перечислять грустные истории передачи в управление разным собственникам объектов культурного наследия, а примеров, в которых можно увидеть грамотного и профессионального собственника, подходящего с любовью к процессу реставрации, совсем мало. Из последних и редких примеров – замок Бип, бывшая загородная резиденция Павла I, которую собственник возрождал из послевоенных руин на протяжении восьми лет. Почему не складываются отношения у инвесторов и собственников с ОКН? Ответ лежит в диагностике состояния взаимоотношений государства и реставрации в целом.

Развал СССР и как следствие  - развал сложившихся реставрационных объединений и организаций запустили мучительный переход в рынок в этой области. Все по классике. В тот период государство решало более важные экономические и политические задачи. В результате качественного перехода от одной модели экономики к другой на реставрационном рынке появились множество небольших организаций, возникших из не выдержавших ваучеризации и новых условий объединений. На первом этапе основные проектные организации, которые отвечали по всем регионам России за тематику обследования и разработки проектно-сметной документации, еще как-то выживали. Но уже в XXI веке и их накрыло приватизационными схемами и отстранением от участия в их судьбе профильного министерства.

Первое десятилетие нового века совпало с относительно благополучным состоянием нефтегазовой отрасли и дало запуск разного рода программ празднований и юбилеев для ОКН. Федерально-целевые программы, планирование на годы вперед, возникновение общественных профильных организаций, все это внушало надежду, что за притоком устойчивого и заметного финансирования в реставрационную отрасль (позволю себе так называть то, о чем много говорилось и звучало с трибун съездов союзов реставраторов, но так и не стало реальностью) станет основой разработки системной политики, которая позволит разрешить все качественные проблемы взаимодействия государства и реставрации. Но на сегодня все яснее становится, что реставрация как отрасль Министерству культуры не особенно интересна, несмотря на отличия в стоимости расценок в реставрации и строительстве и тренд передачи стратегического управления в лоно Минстроя. И тематика затянувшегося процесса введения как бы новой сметно-нормативной базы, и навязываемые реставрации ГОСТы, абсолютно не соответствующие специфике работ с движимыми и недвижимыми памятниками, и сворачивание целевых программ в области сохранения ОКН, и аварийное состояние сотен и тысяч объектов по всей России, и исчезающее деревянное зодчество – все это звенья одной цепи: отсутствие четкой, внятной стратегии и политики государства в отношении наследия.

Вопрос, который за последние пятнадцать лет мог бы при наличии заинтересованности быть решен профильным министерством и согласован с правительством.

Реставрационная отрасль базируется на нескольких китах:

1) заинтересованность государства и рынка;

2) наличие качественного и профессионального образования;

3) наличие долгосрочных и краткосрочных программ финансирования по приоритетным направлениям сохранения ОКН;

4) наличие и поддержка профильных проектных и научных институтов;

5) наличие долгосрочных и краткосрочных программ финансирования научно-изыскательских работ (от археологии до новых материалов и технологий)

6) наличие системы грантов в науку и образование по тематике реставрации;

7) наличие эффективной и прозрачной системы лицензирования и аттестации

Коснемся кратко состояния дел по указанным выше направлениям.

1) Начнем с определений. Реставрация – это комплекс работ по изучению, обследованию, разработке научно-проектной документации по сохранению ОКН и последующей их реставрацией с научным сопровождением (со всеми необходимыми согласованиями). На сегодня далеко не все памятники могут похвастаться полным или даже половинчатым набором. Где-то нет исследования, где-то нет изучения и аналитики исторических материалов, где-то скопированы методики из пособий, где-то нет авторского надзора и научного сопровождения, где-то не слышали о реставрационных советах. Перечень можно продолжать. Но везде все основано на реставрационных расценках. То есть происходит систематическое уклонение от полноценного комплекса работ. И как следствие замораживание индексации на материалы и зарплату, и как следствие - хромая сметно-нормативная база, и как следствие - приход дешевой рабочей силы из дальнего зарубежья, которая сейчас будет дружно аттестована.

Есть ли заинтересованность у государства и рынка? Наблюдая за ситуацией в отрасли долгие годы, сложно дать положительный ответ. И дело здесь не в реализации успешных и масштабных проектов. Вектор, который пришел сегодня в реставрацию - под названием «сделаем в два-три раза быстрее нормативов» - в ближайшем будущем приведет к переходу на строительные нормы и расценки в работе на ОКН. И рынок в этом заинтересован. В России XXI века не сложилась культура отношения к сохранению исторического наследия, к его консервации, потому что подобной программой никто не занимался. И повторюсь, речь не об отдельных и даже удачных примерах объектов, а о системном долгосрочном подходе.

2) Если посмотреть тренды в образовании по реставрации, можно заметить четкую отработку сигнала рынка – быстро, дешево, корочки. Профильных высших заведений в России по пальцам посчитать, да и училищ реставрационных тоже. Про зарплаты говорить не будем. Вновь образованные учебные заведения, претендующие на искусство реставрации, не имеют в своих штатах профессиональных практиков-реставраторов. Множеству реставрационных профессий нет места в высшей школе. Разговоры о полноценном институте реставрации идут давно, тематику поднимают съезды и союзы, но дальше разговоров дело не идет. Можно строить планы, реставрировать под эти планы памятники, строить мастерские, но если под этими планами нет стратегических фундаментов на тридцать-пятьдесят лет, то у начинаний сложная судьба. Любое образование – это постоянный мониторинг государства и его заинтересованность. Можно навыпускать тысячи специалистов-реставраторов, как происходит с менеджерами и юристами до сих пор, но что это будут за специалисты? Почему молодые люди едут за образованием за границу, ищут такие возможности? Я здесь имею ввиду отнюдь не детей обеспеченных представителей бизнес-элит. За знаниями от практиков, несущих передовой опыт в разных сферах. Где у нас привлекают к преподаванию практиков? Мне известен только один пример, и опять не буду про мизерную зарплату. Конечно, любую поддержку государства и бизнеса можно в области образования только поддерживать. Но на разовых акциях и примерах систему профессионального образования не выстроить.

3) Сегодня в профессиональном сообществе много говорится и пишется об аварийном наследии, об уходящем деревянном зодчестве, о несчастных усадьбах и родовых гнездах. Градозащитники, ВООПИК, архитекторы, инициативные группы пытаются как-то остановить эти процессы. Возникают сообщества, идет сбор средств всем миром, выезжают волонтеры. А где государство, министерство? Работы по выведению из аварийности ОКН стоят не космических денег, но создание профильным министерством именно федеральной целевой программы по их сохранению в массовом порядке смогло бы стать платформой для закладки фундамента изменения в обществе и бизнесе к наследию. Конечно, можно пытаться спасти Выборг, Гороховец и другие зоны и исторические поселения. Но может все-таки стоит начать с наследия, стоящего на грани вымирания и не требующего миллиардов вложений? На сегодня именно отсутствие реставрационной отрасли и государственной политики сказывается на жизнеспособности стартовавших в начале века ФЦП. Рынку нужны четкие сигналы на десятилетия вперед по задачам, планам и потребностям.

4-5) О ситуации с проектными институтами выше уже говорилось. Сегодня начинает складываться модель, когда в одном лице сходятся подрядчик, проектировщик, а иногда и технический заказчик. Если для строительного рынка – это уже сложившаяся практика, то в реставрации этот тренд губителен для памятников. Если в строительстве иногда такой подход оправдан, то в реставрации губителен, примеры приводить не будем, они известны. Реставрация не должна становиться стройкой, если мы хотим сохранить искусство реставрации. В сложных условиях рынка сейчас последний проектный институт «из прошлого» ожидает своей приватизации. Если она случится в следующем году, то и он последует примеру НИИ «Спецпроектреставарция». Сохранить школу без базовых институтов невозможно. Если не стоит задача начать все с нуля. Назначение московского вуза кузницей кадров в архитектурной реставрации напоминает поиск выхода без анализа исходных данных. Да, у МАрхИ есть свои проблемы, но исторически в столице именно этот вуз занимался подготовкой архитекторов-реставраторов. Конечно, время покажет, но начинать с нуля в области образования будет крайне непросто. Единственный сохранившийся в России научный коллектив ГосНИИР требует максимальной поддержки и развития. Если просто находиться в режиме выживания, то «картина маслом» не за горами. Да, на сегодня такой мировой музейный гигант, как Эрмитаж, имеет в составе своих четырнадцати реставрационных лабораторий современное оборудование для работы с музейными предметами, строятся новые корпуса РХЦ в Старой деревне, музей активно развивается. Но это отдельное государство со своими правилами и финансированием из разных источников.

Италия, Германия, Франция, Америка ведут постоянно через свои исследовательские научные реставрационные институты исследования во всех областях реставрационных практик. У нас же при богатейших традициях и специалистах высочайшего международного уровня - провал в научно-исследовательских работах в реставрации. Конечно, можно просто быть получателем научных результатов из-за рубежа, чем и живет музейная реставрация, или заложником отечественных «инновационных» разработок, легко позволяющих работать зимой. Традиции адаптации новых материалов на федеральных памятниках ушли в прошлое. Действуют рыночные механизмы. И не всегда удачно. Без науки отрасли не быть.

6) Сегодня в российской практике можно встретить примеры грантов от отечественных и иностранных фондов и компаний, но в основном они касаются просветительской деятельности и реставрации музейного фонда. Мы же говорим о поддержке государства через систему грантов для молодых, подающих надежды реставраторов, технологов, конструкторов, архитекторов. О государственной системе стажировок в передовых исследовательских, научных центрах, компаниях, специализирующихся на традиционных, консервационных технологиях. Эти меры необходимы для поддержания и создания интереса у молодежи к профессии. Так недавно из бесед с коллегами из Грузии мы узнали о образовательных грантах, когда специалисты реставраторы из Тбилиси выезжают с лекциями в деревни и малые города с отчетами, рассказами о своих работах. Интерес огромный, а ведь Грузия живет при этом крайне бедно, как и наша глубинка.

7) Министерство культуры осенью изменило систему лицензирования в области реставрации, отдельными постановлениями введены требования по наличию у лицензиатов в штате не менее трех аттестованных специалистов. Зачем уменьшили количество видов работ? Система лицензирования и аттестации в последнее время активно развивается. Если зайти в любую поисковую систему, то можно обнаружить объявления об услугах в этих областях. То есть, по-прежнему, любое юридическое лицо может приобрести лицензию и аттестовать специалистов. Вопрос не простой и давно наболевший. Если нововведения призваны исключить услуги в данной сфере, то начинание нужно всячески поддерживать. Как исключить посредников – вот это уже вопрос. На сегодня аттестованы тысячи специалистов, тысячи фирм имеют лицензии. Сколько времени уйдет на то, чтобы за три года проверить и привести в соответствие новому положению все имеющие фирмы, никому неизвестно. Проблем в области аттестации, к сожалению, накопилось много. Но пока все обращения и предложения по реформированию системы аттестации остаются без изменений.

Отдельно затрону тему консервации. Если европейская и американская школы реставрации уже давно провели достаточно четко границы между реставрацией и консервацией, то у нас все сложнее. И хотя в работах Чезаре Бранди и его коллег и современников достаточно внимания уделено этим отличиям, в отечественной практике нового века только начинают появляться примеры минимального вмешательства, сохранения исторического облика памятника в первозданном виде, примеры консервации. Хочется, чтобы министерство уделяло больше внимания именно таком подходу ко многим уникальным объектам России.

Тема реформирования реставрационной отрасли, которая звучала от чиновников и поднималась профессиональным сообществом, как-то растворилась в небытии, что еще раз подтверждает тезис об интересе государства к реставрации.

Хочу в завершение привести все-таки один характерный свежий пример из реставрационной практики России. Речь идет о проекте реставрации валунно-кирпичной кладки стен и башен Соловецкого монастыря. Об этом событии много писали профильные сообщества, музейные работники. На особо ценный объект Всемирного наследия ЮНЕСКО был разработан и согласован с Министерством культуры проект реставрации. В итоге так называемых ремонтно-реставрационных работ по проектным решениям и методикам с трех башен (Архангельской, Никольской и Успенской), с восточной и частично западной стен монастыря были жестко счищены уникальные лишайники Rusavskia elegans, придававшие неповторимый колорит памятнику, а стены залиты цементом. Только благодаря активности общественности удалось остановить разрушительные работы, провести экспертизу, выполнить исследования, которые не были выполнены авторами проекта. Итогом такого проектирования и последующих работ объекту Всемирного наследия нанесен неповторимый ущерб. Изменила эта ситуация что-либо? У кого-то отобрали аттестацию, лицензию? Проектанты компенсировали ущерб? Все по-прежнему в датском королевстве. О ситуации со строительством там же музейного комплекса упоминать не буду, это всем и без меня прекрасно известно. Про пагубное влияние цемента на валунные кладки на Соловках было много публикаций. Почему отечественные специалисты пренебрегают международным опытом реставрации крепостных средневековых сооружений? В период начала работ по реставрации разрушающихся стен Нарвской крепости мы с коллегами проводили научный семинар по проблематике реставрации в условиях нашего климата валунных и каменных крепостей. Помнится, тогда в Нарву, помимо органов охраны министерства культуры Эстонии и эстонских коллег, приехали специалисты из Шотландии, Швеции, Франции, Англии, Финляндии, где накоплен огромный опыт бережного сохранения крепостей и замков. И речь шла только о применении аутентичных материалов. Смотреть же на публикации фотографий по усилению стен Соловецкого монастыря было просто больно. А сколько таких примеров в стране, на которые внимание не обратила общественность?

P.S. Сегодня Россию в международной организации ICCROM представляет организация, ратующая за реставрацию при минус 20 градусах Цельсия. Этим все сказано относительно будущего.

P.P.S. Ожидать ли изменений в ближайшем времени? Скорее всего, нет. Зарождение государственной политики в области реставрации исторического наследия возможно только тогда, когда во всех слоях и с самого низа профессионального сообщества проявится насущная заинтересованность в этом. Пока же всех все устраивает.