33 и 3 важных мысли о культурном наследии в России 2015 года

«Хранители Наследия»

Наш сайт начинает специальную серию новогодних материалов, подводящих итоги 2015 года в области сохранения культурного наследия России. Для начала, как и подобает радушным хозяевам, мы даем слово гостям.

Весь год в нашей рубрике «Персона» шел важный разговор: об экономике наследия и реставрации, о новых законах и невосполнимых утратах, градостроительных конфликтах и современной архитектуре. «Без гнева и пристрастия» мы предоставляли возможность высказаться людям разных профессий: реставраторам, сенаторам, кино- и театральным режиссерам, экономистам, депутатам, писателям, общественным деятелям, государственным чиновникам, экспертам. Если прочесть их интервью одно за другим, становится ясно, что это была беседа за круглым столом, только протяженная во времени. И изложенная нами в 33 частях – ровно столько собеседников было в рубрике «Персона» с открытия нашего сайта до 31 декабря 2015 года.

Итак, 33 мысли наших гостей, которые необходимо взять с собой в Новый год:

№ 1. Наследие – важнейший воспитатель

Марта Полякова, кандидат исторических наук, доцент РГГУ, член правления Общества изучения русской усадьбы:

«Экономическая нестабильность современного общества мешает оценить культурное наследие как важнейший воспитательный фактор. Одно дело, когда родители все выходные проводят на вторых-третьих работах, другое дело – когда их заработок не съедает инфляция, и в субботу-воскресенье они спокойно идут с детьми в музеи или показывают им исторический город. А отсюда уже – и вопрос воспитания вкуса. На чем воспитывать его? На подлинных памятниках архитектуры или новоделах, внушая, что это красиво-дорого-богато, а значит, хорошо?»

№ 2. Воссоздание – это попытка вернуться в «золотой век»

Сергей Куликов, главный архитектор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских:

«Сейчас много неофитства. Желания добавить в памятник красоты. Но нельзя людей в этом винить, просто так шла их жизнь, так формировалась их внутренняя эстетика. Мы - заложники истории. Каждый пытается в ней найти удобное место для себя, точку психологического комфорта. Кто-то, скажем, обрел православие и для него вдруг все, что было с храмами и монастырями в XX веке - это мерзость запустения советского периода. Воссоздание – это попытка воссоздать золотой век. Люди не хотят мириться с действительностью. Вот говорят же, что надо принимать мир во всем его многообразии. Но это очень сложно. Сейчас мы так пока не можем. Я имею в виду общество в целом, конечно».

№ 3. Охрана памятников в наши дни – это «сделайте мне красиво»

Михаил Мильчик, эксперт, архитектор, член Федерального научно-методического совета Минкультуры РФ:

«Идет стихийный процесс общего понижения культурного уровня, размывания исторического сознания, понимания того, что главная ценность в любом виде культурного наследия – подлинность.

Главный критерий реставрации – максимальное сохранение подлинности, однако это сегодня мало кого беспокоит. Я неоднократно слышу от чиновников слова: «Зачем держаться за руины? Зачем вам эти лаборатории и многомесячные исследования?» Охрана памятников в сознании нового поколения – это некий заказ уровня «сделайте мне красиво». Это в лучшем случае – воссоздание или строительство «по мотивам», то есть методика научной реставрации за редкими исключениями не соблюдается и требование со стороны органов охраны ей следовать часто отсутствует вовсе».

№ 4. Обмануть человека муляжом невозможно

Алексей Попогребский, кинорежиссер, сценарист:

«Псевдореставрация или возведение муляжей – это словно какой-то коварный монстр прикидывается добрым героем. И знаете, ведь это подсознательное ощущение подвоха имеет особое название: «uncannyvalley» – зловещая долина. Феномен знаком аниматорам и художникам компьютерной графики. Известно, что созданные на компьютере персонажи зачастую вызывают чувство недоверия, неприязни или даже страха - тем более сильное, чем более похожим на человека или животное этот персонаж старается быть. В архитектуре – та же ситуация, мне кажется. Человек на подсознательном уровне инстинктивно определяет – можно доверять этому месту или нет, это настоящее или фальшь, подделка? Обмануть человека невозможно».

№ 5. Чиновники не знают, чем управляют, но управляют

Александр Попов, архитектор, реставратор, создатель и руководительРеставрационногоцентра в Кириллове:

«С 1976 года, когда еще студентом начинал в Поленове, я регулярно бываю в Минкультуры, знаю всех последних министров. Но сейчас перестал понимать, что там происходит. Речь уже даже не идет о том, чтобы влиять на какие-то процессы. Чиновники меняются постоянно, и когда говоришь с новым человеком, то понимаешь, что он совершенно не знает, что такое реставрация, не понимает того дела, ради которого поставлен на должность. А ведь эти люди говорят нам, профессионалам, как и что делать, диктуют условия, разрабатывают нормативы. Такое впечатление иногда, что говоришь со школьной шпаной».

№ 6. Волчья стая растит волчат, себе подобных

Александр Сокуров, кинорежиссер:

«У меня есть ощущение, что в России живут два народа и есть два общества. Одно - ценит историческую среду и культуру, осознает ее как безусловную непреходящую ценность. Другое… ему вообще на все наплевать. Это, прежде всего, изуверы-архитекторы и строители. И я настаиваю, чтобы мои слова именно в таком виде и были опубликованы. Эти люди – ведущие разрушители, хотя, казалось бы – кто, как не они, должны быть защитниками традиции и наследия? Самое страшное, что они не просто берут заказы и их выполняют, они же еще и учат молодежь, они – академики, имеют звания. Ни на одной градозащитной акции, ни на одной встрече по этой теме я никогда не видел студентов архитектурных или строительных вузов. Волчья стая растит волчат, себе подобных. Я не хочу смягчать терминов. У меня нет других определений для этих людей. Они нарушают цивилизационное развитие, навязывают сумеречные денежные отношения, прививают искаженные ценности».

№ 7. Благие намерения у нас не приживаются

Юрий Ряшенцев, поэт, прозаик, киносценарист:

«Беда в лихости, с которой действуют эти люди. Они все знают, все понимают, но им нужно сделать себе квартиру именно в этом месте. И - под разговоры о развитии города. Иногда происходит искусственное сталкивание добра с добром. Скажем, я сейчас в сложной ситуации в связи с «Геликон-оперой». Считаю, что это замечательный театр, там шел спектакль «Царица» по либретто, которое я написал в соавторстве со своей супругой Галиной Полиди. Но жалко и усадьбу Шаховских на Никитской, которая в результате оказалась между молотом и наковальней. Благие намерения как-то не приживаются у нас. Что с этим делать? Я не знаю».

№ 8. Девелоперы живут в плену суеверий и сарафанного радио

Наринэ Тютчева, руководитель архитектурного бюро «Рождественка»:

«Правильная реставрация гораздо выгоднее, чем неправильная. Правильная- предполагает более экономичные материалы, так как они, чаще всего, отечественные и натуральные, так как реставрировать надо теми же материалами, из которых здание построено. Кроме того, при корректном подходе значительно снижается процент инженерных и строительных мероприятий. Понимаете, многие, в том числе и девелоперы, живут в плену клише, суеверий и сарафанного радио. У нас не читают первоисточники, привыкли жить по слухам».

№ 9. Культурные связи больше и надежнее денег

Юрий Арабов, прозаик, поэт, сценарист:

«Мы не знаем будущего, мы существа ограниченные. В России обычно исполняются все самые худшие предсказания. Но всегда есть шанс на странное «алогическое» движение русской истории, когда жизнь и созидание, как говорится, берут свое… Поэтому надо защищать то, что требует защиты. Пусть в этом хаосе прорастает полезная трава. Если нас снова не утащат в войну друг с другом, то у России, конечно же, есть будущее. И есть культурные связи, которые больше денег и более надежны, чем они».

№ 10. В России, как и во всем мире, наследие страдает от двух вещей

Александр Рубинштейн, замдиректора Института экономики РАН:

«В России, как и во всем мире, культурное наследие страдает от двух вещей: недостаточное финансирование для сохранения (консервации, реставрации), а также плохое правовое обеспечение. Государство на культурное наследие практически не обращает внимания. Согласно последним решениям, многие полномочия в этой сфере переданы с уровня федерации на уровень субъекта. Таким образом, сохранение наследия остается уделом энтузиастов.

Нормальное же направление развития наследия – использовать памятники в реальной практике, и даже пускать их в рыночный оборот, с соответствующим обременением. Государство должно стимулировать частных лиц поддерживать наследие. В мире опробованы десятки разных механизмов».

№ 11. Ни в одной стране даже в самые золотые годы не было столько денег, чтобы содержать наследие за государственный счет

Донован Рипкема, президент международной фирмы Heritage Strategies International, член Совета консультантов Национального траста охраны исторического наследия США:

«Работоспособными оказываются разные системы и формы сохранения и управления наследием. Мои методы не означают, что российская система регулирования сверху вниз должна быть заменена другой, нет. Неважно, какустроенатаилиинаягосударственнаясистема, каковысложившиесятрадициифинансирования и собственности.Но если вы хотите прилечь частные инвестиции, нужно разработать систему поощрений инвесторов. Ни в одной даже самой благополучной стране мира, даже в самые золотые годы у правительства не было столько денег, чтобы содержать все наследие. Никогда государственный сектор не мог покрыть все достопримечательности и памятники. Без частных собственников не обойтись. Но это не значит, что бизнес теперь сможет делать все, что хочет».

№ 12. В России памятники гибнут и от недостатка, и от избытка денег

Валентина Музычук, доктор экономических наук, эксперт Института экономики РАН:

«Экономика наследия – часть экономики культуры. К сожалению, в России памятники гибнут не только от отсутствия необходимого и достаточного финансирования, но в редких случаях - при наличии очень больших финансовых вложений. Реставрация Нового Иерусалима – яркое тому подтверждение. При обильной позолоте и "улучшениях" внутреннего убранства монастыря не чувствуется духа места, его исторической подлинности… Нужна политическая воля. Уверенность в том, что культура и гуманитарная сфера в целом могут стать драйверами развития. Сама по себе культура не в состоянии быть самоокупаемой. Требование «больше зарабатывать», не что иное, как попытка переноса центра тяжести в финансовом обеспечении культуры с государства на плечи потребителей».

№ 13. Короля играет свита, а памятник играет легенда

Татьяна Абанкина, профессор Высшей школы экономики:

«Объект культурного наследия и может, и должен быть «магнитом», генерировать трафик, если так можно выразиться. Но, конечно, надо уметь подавать памятник. «Короля играет свита», а памятник играет легенда. Надо уметь тонко и умно «продавать» памятник вместе с легендами, его маркетинг должен быть культурным. Это могут быть и художественные салоны, и традиционные продуктовые лавочки. Они должны быть доступны, они должны располагаться там, куда ходят люди. В этот процесс нужно включать уже имеющиеся современные торговые сети. И нужно уметь их заинтересовать».

№ 14. Культурное наследие можно выставить на рынок, но не любой ценой

Тодор Крестев (Болгария), доктор архитектуры, эксперт ЮНЕСКО:

«Культурный туризм – это самая убедительная реализация возможностей культурного наследия быть ресурсом для развития и улучшения качества жизни. Однако связь между культурой и туризмом является очень деликатной. Он может и уничтожить культурное наследие, разрушая идентичность, как, например, происходит в случае с гипотетическими реконструкциями и воссозданиями. Следует отметить устойчивый синдром в способе понимания, оценки и использования в целях туризма огромного отечественного культурного ресурса. Да, его можно выставить на туристический рынок, но на определенных условиях, а не любой ценой. Тогда и окупаемость будет значительной. И в этом смысле государство должно сделать очень хороший стратегический баланс. К сожалению, наши политики, кажется, рассуждают только в кратковременном плане – на год-два вперед, в лучшем случае до конца мандата. Стратегическое мышление в отношении культурного наследия в значительной степени отсутствует».

№ 15. Главная проблема – преодолеть неверие и апатию

Сергей Рыбаков, член Совета Федерации:

«Главная проблема как раз в том, чтобы пробудить к активности самих жителей городов, преодолеть неверие в перемены и апатию, которые, к сожалению, нередки сегодня в провинции. Весь процесс запланированных преобразований и их будущий успех завязан именно на местных жителях. Любые программы начинают работать в тот момент, когда прекращает сокращаться население. Невозможно делать два разных города – один для туристов, другой - для местных».

№ 16. Госуправлением в сфере охраны памятников должны заниматься энтузиасты

Александр Хинштейн, депутат Государственной думы:

«Очевидно, что система устроена не эффективно. И, честно говоря, мне все больше кажется, что этой работой должны заниматься даже не чиновники, а энтузиасты. Я – за вовлечение в госуправление в этой сфере людей неравнодушных, энтузиастов, общественных деятелей.

Мне кажется, что сейчас сфере охраны наследия очень не хватает духовного лидера федерального масштаба, которыми в свое время были Сергей Аверинцев и Дмитрий Лихачев».

№ 17. 73-й Федеральный закон и так сложен, а тут еще поправки пошли

Сергей Макаров, председатель Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников Санкт-Петербурга:

«73-й Федеральный закон («Об объектах культурного наследия» – Ред.) в принципе сложен для человека, не являющегося профессионалом в этой сфере, а тут еще такие серьезные поправки пошли. Я все время на всех совещаниях и встречах говорю: давай те хотя бы пять лет поживем при тех законах, которые есть. Не надо постоянно менять правила игры. Я до сих пор не понимаю смысла некоторых нововведений, которые подорвали сложившуюся практику».

№ 18. Идеального закона о наследии в России не будет и не может быть

Елена Драпеко, депутат Госдумы:

«Идеальный закон о наследии в принципе недостижим. Ведь любой закон – это общественный договор. Меняется общество, меняются какие-то его понятия и критерии - меняется и закон. Существует масса прописанных в законе инструментов сохранения: это и достопримечательное место, и объединенные охранные зоны, и проч. Я думаю, что многое зависит от политической воли».

№ 19. Фактически работает только закон денег

Кирилл Серебренников, режиссер:

«Да, законы есть. Но у нас фактически работает только один закон – закон денег. И люди, которые принимают решения, часто делают вид, что не понимают, что происходит. Закон есть, но вот пришла некая бизнес-леди и снесла дом Прошиных на 1-й Тверской-Ямской. Этот случай меня просто взбесил. Я смотрел на эти фотографии и не мог понять, как можно уничтожить такой красивый московский модерн? Как рука поднялась? Ведь здание было не аварийное, ничего с ним плохого не происходило, пока не возник инвестор. И что в результате? Даму пожурили, заплатила штраф. А дома больше нет. Понимаете, большинство людей, занимающих ответственные посты, хотят, чтоб так и было. Их это устраивает. А концепции сохранения, которые проповедуют наши энтузиасты, – это "европейские ценности", которые теперь у нас не в чести. Нам же сказали, что Россия – не Европа. И поэтому я скептически оцениваю перспективы в этом вопросе. Историческая Москва истончается, ее надолго не хватит».

№ 20. Изменилось время – изменилось и отношение к наследию

Алексей Емельянов, руководитель Департамента культурного наследия города Москвы:

«Надо учитывать, что изменилось время. Москва начала 1990-х и Москва первой половины 2010-х – это разные города, с точки зрения отношения к историческому наследию. Роль госоргана охраны памятников существенно повысилась в последние годы – благодаря новой градостроительной политике Сергея Семеновича Собянина. Новое строительство в центре минимизировано. Город фактически завершает стройки, начатые в прежние годы, каких-то новых масштабных проектов в центре я не могу припомнить. В основном, реализуются старые, причем те, где у города есть серьезные обязательства. А в остальном – это все видят – исторический центр просто приводится в порядок».

№ 21. Разумный баланс между реставрацией и адаптацией

Марике Кёйперс, главный специалист Государственной службы Нидерландов по культурному наследию:

«Мы с коллегами по Совету по наследию при мэре Москвы попытались составить черновик Меморандума. Нам удалось сформулировать четыре ясных установочных идеи в отношении московской ситуации. Первое. Важно не только сохранить или вернуть исторический облик памятникам архитектуры в соответствии с международными принципами и нормами, важно внедрять целостный подход, который находит разумный баланс между реставрацией и адаптацией памятников для современного использования. Второе. Мы настаивали на более широком вовлечении общества в процесс сохранения. Третье. Мы рекомендовали более широкое освещение проблем наследия и его популяризацию. И наконец, четвертое. Должно быть больше частной деловой инициативы по сохранению наследия».

№ 22. Облик городов определяют вкусы чиновников, а эксперты остаются в стороне

Иосиф Райхельгауз, руководитель «Школы современной пьесы»:

«Ответственные решения, влияющие на судьбу всего города и москвичей, принимают чиновники, которые отнюдь не являются профессионалами. Они действуют в соответствии со своими вкусами, понятиями и обстоятельствами. И это видно по облику Москвы. Эксперты остаются при этом в стороне. Между тем, все решения, касающиеся области искусства, городской эстетики, должны обсуждаться и приниматься советом квалифицированных грамотных специалистов».

№ 23. Снос исторических зданий нужно приравнять к преступлению

Константин Богомолов, театральный режиссер:

«Я считаю, что уничтожение исторического наследия может быть только результатом войны или событий, к ней приравненных. Все остальное – это преступление. И считаю, что изменить ситуацию может только наказание виновных, приравнивание сноса зданий к преступлениям против города, против культуры. Должна быть публичная кампания осуждения таких действий. Я не могу примириться с тем, что вся линейка зданий от нового здания МХАТа до нынешнего «Кафе Пушкинъ» была снесена. Были уничтожены абсолютно сохранные, крепкие исторические дома. Для меня просто непостижимо, как люди, косвенно или прямо имеющие отношение к разрушению исторической архитектуры, могут рассуждать о патриотизме, о России, «встающей с колен»? Имеешь ли ты право на такие рассуждения, если опосредованно приложил руку к уничтожению культурного наследия собственной страны? Для меня такие вещи невозможны. Должно произойти либо их публичное осуждение - либо тогда уж реабилитация. Но публичная оценка содеянному должна быть дана».

№ 24. Запреты не заменят эффективных правил

Борис Пастернак, эксперт, член Научно-методического совета Минкультуры РФ:

«Если ценность наследия не осознана обществом, то бессмысленно требовать его сохранения, бессмысленно ждать эффективной системы экспертизы. Важна пропаганда, популяризаторство. Важна разработка механизмов взаимодействия с бизнесом и обществом. И важно, чтобы государство здесь подавало пример. Чтобы само поощряло качественную реставрацию, не становилось частью «тяни-толкая», когда непонятно, где кончается девелоперский бизнес и где начинается городская власть.

Государство должно задавать прозрачные правила и не говорить, что для одних они одни, для других – другие. В области запретительной мы сильно продвинулись, в области эффективных правил – нет».

№ 25. Сердце – залог решения проблем сохранения наследия

Владимир Гриценко, директор Музея-заповедника «Куликово поле»:

«Какими бы продуманными и даже хитроумными не были законы, мы исключительно буквой закона никогда не достигнем результата в деле сохранения наследия. Все решают люди, а не законы и не деньги. Если у человека не просто голова на плечах, а есть что-то и в сердце, то это хороший залог того, что можно решить многие вопросы, в том числе и сохранения наследия».

№ 26. Умелые хозяева земли – первые помощники музея-заповедника

Георгий Василевич, директор Пушкинского заповедника в Михайловском:

«Ведение хозяйства на земле требует тяжелого труда, знаний и умений, которыми большинство собственников земли не владеет. Да и государство, следует это с сожалением признать, лишь недавно вновь осознало высокую ценность земельных и лесных угодий. И все же, надо отметить, что постепенно, пусть и медленно, появляются хозяева земли, возвращающие ей свойство плодоношения. Вот они–то и есть первейшие помощники музеев-заповедников в деле сохранения смысла, красоты и гармонии историко-культурных ландшафтов».

№ 27. Трудно объяснить людям, что нужно сохранять деревянный забор

Александр Шолохов, директор Музея-заповедника М.А. Шолохова в Вешенской:

«Да, есть вполне объяснимое человеческое желание сделать красивее и лучше. Сейчас я говорю о людях, попавших со своими постройками в охранные зоны. Им трудно объяснить, что надо сохранять деревянный забор, когда хозяин имеет возможность поставить долговечный современный. Я уже не говорю о сайдинге, ондулине и проч. Мы даже разработали набор типовых проектов, которые предлагаем для строительства. Бороться тяжело, и редко удается просто договориться. Но мы ведем ежедневную индивидуальную работу – с каждым лично. Каждому хозяину вручаем соответствующее предписание с объяснением, что и почему нельзя. Эффективность - не могу сказать, что высокая. Но зачастую получается. С властями ситуация тоже непростая. То стелу какую-нибудь захотят установить, то плитку положить».

№ 28. Музей-заповедник должен быть хозяином своей территории

Гульзада Руденко, гендиректор Елебужского госудурственного музея-заповедника:

«К счастью, в Елабуге есть политическая воля к сохранению наследия. Но воля может и измениться в один прекрасный момент. Поэтому я уже много лет на разных уровнях – и на встречах с коллегами, и при случае Владимиру Владимировичу Путину, и Дмитрию Анатольевичу Медведеву - говорила о том, что музей-заповедник, не только наш, но и другие, должен быть наделен полномочиями органа охраны памятников. Они должны быть хозяевами на своей территории».

№ 29. Жители домов-памятников спрашивают: «Когда же нас снесут?»

Георгий Смирнов, руководитель сектора Свода памятников архитектуры и монументального искусства России Государственного Института искусствознания:

«Мы мало общаемся с чиновниками. В основном – с сотрудниками музеев и архивов. С простыми жителями – когда обследуем рядовую застройку, особенно жилую, конечно. Мы пытаемся пройти во все помещения. Конечно, показываем документы, наши институтские и те, что получаем от местных органов охраны памятников, но в основном и так пускают. И первым делом спрашивают: «Когда же нас снесут?» И в бытовом плане их можно понять. Кому захочется жить в квартире без канализации, с прогнившими потолками? Осознания ценности таких домов у их жителей нет».

№ 30. Какая уж там архитектура – дышать нечем

Юрий Веденин, член Оргкомитета Всероссийской премии «Хранители наследия», председатель Общества изучения русской усадьбы:

«В начале 1960-х годов планомерно и интенсивно уничтожалась историческая застройка арбатских переулков, и на её месте строился Новый Арбат. Этот район стал в те годы основным местом наших изысканий. Нередко нам удавалось сделать нашу работу непосредственно перед сносом – буквально через несколько часов сюда приходил бульдозер. Потом я часто вспоминал наши хождения по арбатским переулкам, когда мы обследовали старинные, ещё не выселенные перед сносом дома.Как-то я услышал реплику одной бабушки, которая в ответ на наши восхищённые возгласы по поводу красоты интерьера одного из этих домов, сказала: «Ой, детки, какая уж там архитектура. Дышать нечем!»

№ 31. Ген разрушения невозможно понять на уровне логики

Константин Кедров, поэт:

«Нужно как-то компенсировать сидящий в нас ген разрушения. Он не поддается логике.Вот прямо у себя под окном я наблюдал много месяцев, как добивают дом Римских-Корсаковых. В основе – XVIII век.Почастямоткусывали-откусывали. Уперлись в табличку «Охраняетсягосударством».Потом и этотостатокснесли. Я пытаюсь как-то это объяснить: ментальностью, жадностью, историческими условиями, чем-то еще… Но все-таки невозможно это понять даже на уровне логики. Это просто необъяснимые вещи».

№ 32. Визитные карточки истории отсутствуют в школьных учебниках

Николай Макаров – академик РАН, директор Института археологии РАН:

«Достижения археологии с трудом усваиваются современной культурой, не закрепляются в интегрированном гуманитарном знании. При анализе содержания школьных учебников по истории выяснилось, что предыстория и средневековая история нашей страны представлены там необычайно скудно.В них нет археологических предметов, которые являются визитной карточкой нашей истории. Нет «Новгородской псалтири» - древнейшей русской книги, археологической сенсации 2000 года, нет печати Ярослава Мудрого с портретным изображением князя».

№ 33. В историческом городе человек чувствует себя гораздо счастливее

Павел Пожигайло, председатель Оргкомитета «Всероссийской премии «Хранители наследия», зампредседателя Общественного совета Минкультуры РФ:

«Чего нам не хватает, чтобы не делать того, что мы сегодня делаем: не строить этих безумных жилых комплексов и торговых центров, не доводить памятники архитектуры до состояния руин, не уродовать исторические центры наших городов? Ведь в городе, где сохранен исторический центр, человек, мне кажется, чувствует себя на порядок счастливее, чем в каком-нибудь «модерновом», суетном, безобразном городе, с бесконечными дискотеками и ночными клубами. Я уверен, что даже если человек этого не осознает, внутри он все равно глубоко страдает в таком пейзаже. Если бы кто-то посчитал количество самоубийств, разводов, брошенных детей, наркоманов, алкоголиков, людей, страдающих от депрессии, от утраты смысла жизни – в общем, сравнил бы средний уровень социальных болезней пороков в уютном и ухоженном историческом городе и среднестатистическом современном – я уверен, что показатели разнились бы на порядок».

Бонус (вместо послесловия)

Владимир Мединский, министр культуры РФ:

«Культурное наследие, - это не просто повод всплакнуть и поностальгировать по ушедшим временам. Это серьезный государство-образующий фактор. И каждая древняя крепость, храм, церковь, старинный особняк, усадьба или воинский мемориал — все это имеет огромное значение для осознания чувства сопричастности наших граждан с историей своегог осударства». (Из выступления на презентации проекта «Мы родом из России» в Большом театре 5 декабря 2014 года).

Дмитрий Медведев, премьер-министр России:

«Хорошо, что сохранили, потому что заново строить и восстанавливать - это совсем разные ценности». (Из выступления на церемонии открытия после реставрации синагоги начала ХХ в. во Владивостоке 18 декабря 2015 года).

Владимир Путин, Президент России:

«Сохранение исторической памяти – один из ключевых приоритетов. Особая роль здесь принадлежит материальному культурному наследию. В последние годы в центре внимания общественности, средств массовой информации регулярно оказываются, к сожалению, громкие конфликты вокруг застройки охранных зон, разрушения памятников. Очевидно, нужны изменения и в самом порядке контроля за сохранением объектов наследия. Считаю важным укреплять взаимодействие заинтересованных государственных структур с волонтёрами, общественными организациями. Как  правило, именно они первыми бьют тревогу по поводу утраты или угрозы утраты памятников, но далеко не всегда они услышаны». (Из выступления на заседании Совета при Президенте РФ по культуре и искусству в Кремле 25 декабря 2015 года).

Фото: предоставлены спикерами, сайт Министерства культуры РФ, Правительства РФ, Президента РФ

Заявочная картинка: кадр из диафильма "Сказание о невидимом граде Китеже", художник В. Бордзиловский