«Ее потереть – это к деньгам»

Тамбовский ответ Ивану Грозному

Евгения Твардовская

По сравнению с дискуссиями и страстями – от жестко-политических до мировоззренческих, которые вызвала установка в Орле памятника Ивану Грозному, явление в этот же день 14 октября бронзовой «Тамбовской казначейши» на улице Коммунальной в Тамбове выглядит событием почти домашним, немного карикатурным, немного провинциально-пафосным, но каким-то… даже уютным. Словно установка городской новогодней елки. Да и место появления литературной героини – напротив кафе «Сказка» - наводит флер какой-то нереальности, правда, с привкусом дурной рекламы заведения, в которой сказки, скорее всего, «на ночь» и весьма двусмысленны.

Кстати, то, что Тамбовская казначейша установлена на Коммунальной, соответствует литературному оригиналу: "Там есть три улицы прямые..." И правда, кроме Большой (Советской) и Дворянской (Интернациональной) есть еще и бывшая Гимназическая.

Теперь о самой скульптуре… Нет, конечно, разные мнения присутствуют, и даже споры – о том, что не было никакого общественного обсуждения места установки, не было публичного конкурса на проект, будущий автор был не выбран, а назначен. Но… сам образ, найденный московским тандемом скульптора Александра Миронова и архитектора Вадима Фролова (они уже делали в Тамбове памятник композиторам Агапкину и Шатрову), сразу же ставит точку на всех комментариях в соцсетях.

Ибо говорить об этом всерьез – невозможно. Единственная мысль, которая посещает при взгляде на эту женщину – крылатая фраза из «Формулы любви»: «С кого ж ее такую лепили?» Конечно, субтильных современных барышень можно заподозрить в элементарной зависти пышным формам казначейши. Но, кажется, и сам скульптор удивлен результатом, и еле сдерживая улыбку, говорит на камеру буквально следующее: «Работа у меня встала в какой-то момент… Надо или заканчивать или забыть про ту вещь… Было пересмотрено очень много моделей. Много девушек, совершенно чудесных, роскошных увидел за время работы над этой вещью, и все то было не то. Но в итоге удалось как-то найти…»

И впрямь Авдотья Николавна
Была прелакомый кусок.
Идет, бывало, гордо, плавно —
Чуть тронет землю башмачок;
В Тамбове не запомнят люди
Такой высокой, полной груди:
Бела как сахар, так нежна,
Что жилка каждая видна.
Казалося, для нежной страсти
Она родилась.

Найденный образ перекрывает в объемах 18-летнюю героиню Лермонтова в несколько раз в буквальном смысле. Дама явно старше, «природа одарила ее щедро», грудь в декольте не помещается. Такая – если башмачком тронет – мало не покажется. В бронзовом лице героини многие горожане увидели мужские черты и сходство с лицом Ломоносова, точнее, конечно же, тамбовского актера Виктора Степанова, сыгравшего ученого в знаменитом многосерийном фильме и ставшего после этого известным на всю страну.

Многих смутил барельеф с профилем поэта на постаменте памятника: как-то не похож на привычный нам образ поэта.

Но выяснилось, что тут-то все по правде: барельеф скопирован с известного карандашного рисунка, сделанного однополчанином Лермонтова бароном Д. Паленом в 1840 году после сражения на реке Валерик. Барон рисовал поэта с натуры, и лермонтоведы полагают, что этот портрет из всех прижизненных изображений наиболее схож с оригиналом.

Хорошо. Искать прямых соответствий между литературным героем и его скульптурным воплощением, пожалуй, может, и не стоит. Никто же не спрашивал с Микеланджело достоверности образа Давида, и не допытывался у Веры Мухиной, кто на самом деле были ее «Рабочий и колхозница». И вот тут как раз есть тонкость. Произведения эти были созданы таким образом, что вызывали абсолютную веру в их идею, их художественность и… не оставляли вопросов. Они могли нравиться или не нравиться, но были завершенными, в которых все было сказано от и до. И был дан ответ на главный вопрос: зачем? Зачем нужно было это – писать, ваять, играть, снимать?

А вот скажите, зачем нужно было устанавливать «Тамбовскую казначейшу» на главной торговой и исторической улице города? Бренд, туризм, привлечение внимания? Что-то бы изменилось, не появись вот такая мадам на Коммунальной?

Грудь Авдотьи Николавны – единственное, что обсуждают в связи с работой Александра Миронова. Но, как выясняется, ему большего и не надо:

«Хорошо, что эта работа многих шокировала, — признался Александр Миронов. - гораздо хуже, если бы она осталась незамеченной. Если ее потереть – это к деньгам. Иначе и быть не может, она же – казначейша».

Вот сверхзадача заявленная и – надо признать – достигнутая. Потереть грудь и получить деньги. Это, конечно, напрямую, вытекает из поэмы М.Ю. Лермонтова. Ну, а что касается шока, так можно было не тратить бюджетные деньги, а поставить пластикового и светящегося в темноте тамбовского волка, который бы выл в полночь. То-то страху было бы. Кстати, появление волка – не за горами. Говорят, что казначейша – часть задуманного скульптурного ряда, которым обогатится Тамбов.

Во всей этой истории надо не забыть, что есть городское начальство, которое пиршество духа и тела на Коммунальной санкционировало и оплатило. И получило удовлетворение, кстати. СМИ сообщают: «Глава Тамбова Юрий Рогачев уверен, что вскоре это место города станет одним из самых привлекательных, тамбовчане полюбят свою казначейшу так же, как ее полюбил горячий улан, схвативший потом свою добычу в охапку».

Вот любит начальство в Тамбове страстные проявления, чтоб до края дойти и в охапку хватать. Если уж строить колокольню Казанского монастыря, так не такой, как была, а со светящимся крестом и чтоб самая высокая в городе и третья по высоте в России – 106,7 м. Если уж избавляться от следов советского прошлого и реконструировать Филармонию - так чтоб до основания, чтоб не узнать: так уж много лет никто и не знает, когда ж ее, бедную, завершат. Если уж обновлять город – так чтоб сносить кварталами, чтоб купеческий центр превратился в спальный район из многоэтажек, чем выше - тем лучше. Если уж знают в России Тамбов по казначейше – так пусть она будет такой, что, единожды увидев – не забудешь никогда…

И в стремлении то ли попасть в модный нынче тренд и в историю, то ли нагнать историю, город убивает сам себя, превращается в пародию, так как широта штриха и условность характерны, прежде всего, для карикатуры. Оттого и появляются на улицах необъятные казначейши, над которыми одни смеются, другие стыдливо крестятся.

А ведь был в Тамбове дом той самой казначейши – так полагали краеведы и историки с большой долей вероятности. Это Дом Протасьевых, стоявший на углу улиц Астраханской и Монастырской (ныне улиц Советская и М. Горького). Этот дом, как считается, стал прототипом городской усадьбы Бобковского, губернского старого казначея, «врага трудов полезных» в поэме Лермонтова. В 2005 году дом Протасьевых был снят с государственной охраны без государственной историко-культурной экспертизы, положенной по закону, – снят приказом областного управления культуры (госоргана охраны памятников) и снесен первым, когда начали строить квартал, воплощая в жизнь проект с характерным названием «Ветер перемен».

Так, подлинная история подменяется карикатурой. Литературный образ дурновкусием. А тамбовчанам предлагается считать себя людьми, интересы которых не выходят за рамки покупок и фотографий рядом с барышней выдающихся форм. Такими, видимо, должны город представлять и его гости. Пока над этим еще смеются, но скоро перестанут. Альтернативы-то никакой не предлагается. А значит, Тамбовская казначейша у «Сказки» и станет самой что ни на есть реальной реальностью…

Изучая русскую классику в школах - Гоголя, Чехова - обычно обсуждают "пошлость пошлого человека" или "пошлость русской жизни". Не всегда это в 13-14 лет понятно. Теперь тамбовским учителям легче: можно просто привести ребят на Коммунальную и показать скульптуру "Тамбовской казначейши."

Вот только вряд ли Михаил Юрьевич Лермонов – поэт ищущий, мятежный - обрадовался бы подарку, который Тамбов преподнес ему в день рождения.

Фото: Владимир Пеньков, LifeTambov