Доклад о культуре – государственный или общественный?

Министерство культуры РФ впервые подготовило государственный доклад о состоянии культуры за 2013 год. В соответствии с постановлением Правительства №888 от 7 октября 2013 г. он станет ежегодным и, как ожидается, будет давать объективную картину состояния отрасли. Отдельный раздел доклада посвящен культурному наследию. По просьбе «Хранителей Наследия» оценку документу дают эксперты.

Сергей Куликов, главный архитектор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских, председатель Технического совета Министерства культуры РФ, председатель технического комитета «Культурное наследие» при Росстандарте:

- Государственный доклад по культуре, на мой взгляд, очень нужен. В 2012 году Министерство культуры уже готовило отдельный доклад по культурному наследию, и при его обсуждении было высказано много замечаний, однако их и в этот раз не в полной мере учли.

Нынешний доклад (я говорю о разделе по культурному наследию) производит впечатление стерильности, статистического отчета. Мы узнаем, сколько памятников стоит на государственной охране и каковы их категории, сколько объектов культурного наследия удалось внести в Реестр, сколько процентов памятников в каком состоянии находятся. Все это нужные цифры, но ведь цель доклада – в анализе фактов, а не только в их констатации.

Доклад предвосхитил нормативные изменения в 73-ФЗ, которые приняты были Госдумой недавно, то есть уже оперирует понятиями территории памятника, достопримечательного места. Это хорошо. Но в докладе не указывается серьезная проблема: в законе нет до сих пор важнейшего понятия, которое, собственно, определяет памятник. Это понятие подлинности – подлинности замысла, места, окружения. Не указана в качестве проблемы и многолетняя коллизия между федеральным законом 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» и Градостроительным кодексом. В 73-ФЗ даже есть 45 статья, в которой говорится, что если работы затрагивают конструктивные особенности здания, то в силу вступает Градостроительный кодекс. А ведь Градостроительный кодекс и Государственная экспертиза в её нынешнем виде, как известно, вообще не оперируют понятием объекта культурного наследия, там есть только объекты строительства. Для строителей главное – безопасность объекта капитального строительства, а не подлинность памятника истории и культуры. И это уже многолетнее противоречие, и огромная проблема при сохранении наследия, которое никакого отражения в докладе не нашло. А раз проблема не поставлена, значит, и решаться не будет.

Между тем ведь вопрос об эффективности правоприменительной практики в сфере наследия – самый актуальный. И здесь, кстати, есть положительный момент сотрудничества Министерства культуры, скажем, с МЧС. В этом году была совместное заседание коллегий двух Министерств, причем это было по моему, прежде всего по инициативе МЧС, которое само констатировало, что избыточность и неточность требований противопожарной безопасности вредит подлинности объектов культурного наследия. Хорошо бы такие бы совещание провести бы и с МВД. Почему же это не обозначено в докладе как направление, которое требует развития? Наконец, завершая тему нормативной базы, замечу, что опять-таки никак не освещена работа техническому регулированию отрасли в том числе по национальным стандартам или проще сказать реставрационным ГОСТам. Немногие вообще знают, что они существуют, а ведь первые появились уже в 2013 году, в том числе и по археологии.

Часть доклада посвящена утратам, что правильно и важно. Но опять-таки нет никакой информации о том, кто и какую ответственность за эти утраты несет, что делает региональная власть для наказания виновных и достаточно ли у нее инструментов воздействия или, может быть, сама региональная власть и виновата в сложившейся ситуации. «В 2013 году всего в стране было утрачено 23 памятника (без учета объектов археологического наследия), что меньше по сравнению с 2012 года (30 памятников) и 2011г. (34 памятника)» - стр. 42, орфография и пунктуация сохранены. То есть опять идет констатация, но нет никакого развития ситуации. Нарушения фиксируются, но не наказываются, получается так.

Я также обратил внимание, что положительные примеры в докладе расшифровываются и конкретизируются, а негативные чаще всего - нет. На стр. 40 приводится график, из которого видно, что по сравнению с 2012 годом число памятников в 2013 году – увеличилось почти на 4 100 объектов. Но нет никакой информации о состоянии остальных 144 000 объектов культурного наследия. Категории «удовлетворительное» или «неудовлетворительное», которые приведены в диаграмме на стр. 42 – крайне расплывчаты. Когда в прошлом году обсуждался доклад по наследию, звучали предложения давать точные списки по каждому региону. Но пожелания не учли, и получилась в результате чрезвычайно общая схема, из которой опять-таки не сделано никаких выводов о том, а куда, собственно, двигаться дальше.

Наконец, в докладе нет оценки качественного и количественного состава реставрационного сообщества, реставрационных подходов в разных регионах. Нет анализа того, что происходит на этом важнейшем для памятников архитектуры рынке. Хотя у Минкульта есть все данные и по государственным мастерским, и по частным, ведь все они получают лицензии. Таким образом доклад не дает никакой оценки, а значит, опять-таки непонятно, в каком направлении должна идти работа по реставрационной части. Госдоклад по культуре был сделан впервые. Надеюсь, что он будет совершенствоваться и станет программным, аналитическим, а не просто статистическим документом.

Юрий Веденин, руководитель Рабочей группы по проблемам сохранения культурного наследия Общественного совета при Министерстве культуры РФ, председатель правления Общества изучения русской усадьбы:

- Общее впечатление от государственного доклада, по крайней мере, в той его части, которая посвящена сохранению культурного наследия России – он посвящен не столько состоянию объектов культурного наследия и тенденциям в области их сохранения, сколько деятельности Министерства культуры в этой области. Перечисляются мероприятия, приводятся цифры вложений в реставрацию, но невозможно понять, как это все сказалось на судьбе конкретных памятников, что удалось спасти или отреставрировать и за счет чего; что не удалось – и почему.

Говорилось, что объем доклада ограничен, поэтому невозможно уделить в нем должное место конкретике. Но зачем же тогда целыми абзацами и страницами цитировать в нем общеизвестные и общедоступные положения законодательства, заполнять его бесспорными, но декларативными тезисами о необходимости и важности сохранения наследия? В результате в документе очень много общих слов, но нет необходимой специалистам и практикам информации, не расставлены приоритеты. Даже та неполная информация о состоянии наследия, что есть в докладе, не проанализирована должным образом. Невозможно понять, какие памятники за отчетный год исчезли, и почему и по чьей вине это с ними произошло. Можно узнать, сколько выявленных памятников было внесено в госреестр, но нельзя узнать, сколько их в него не было внесено, сколько исключено их списков охраняемых. Не прослежены механизмы исключения памятников с госохраны – поэтому истории, подобные тем, что произошли в Самаре или в Торжке, так и остаются пока не объясненными.

Не проанализирована сложная проблематика, связанная с достопримечательными местами. Сейчас налицо тенденция подверстывать под эту категорию не только крупные ландшафтно-исторические объекты, подобные Куликову полю или Соловецкому архипелагу, где это вполне оправданы, но и дворцово-парковые ансамбли, где большую часть территории занимают сами объекты наследия, прежде всего парки, как в подмосковном Архангельском. Очевидно, что это во многих случаях делается для того , чтобы заменить режимы и градрегламенты охранных зон новыми, под вывеской достопримечательного места, с целью понижения планки ограничений. Ясно, что такие «досместа» не сохраняют памятники, а приносят им вред. Причем это все делается за большие деньги, за государственный счет. Есть в докладе анализ подобных ситуаций? К сожалению, доклад не отвечает на эти вопросы.

Так же он обходит, например, проблемы, связанные с государственной историко-культурной экспертизой и использованием этого инструмента во вред памятникам. Проблемы от такого умолчания не исчезнут. Нет анализа судебной практики органов охраны наследия против разрушителей, уголовных дел за уничтожение памятников. Как будто бы ничего в стране подобного не происходит, как будто все так безоблачно! Не анализируются, к сожалению, проблемы музеев-заповедников, они как будто «провалились» в документе между разделами о музеях и наследии. То же и с историческими городами – много общих слов, но нет анализа, как изменилась ситуация с их сохранением после принятия законопроекта об исторических поселениях, как организована комплексная охрана исторических городских ландшафтов.

Приводятся цифры по развитию культурного туризма – но не анализируются связанные с ним проблемы: выдержат ли памятники резкое увеличение числа посещений? Как уберечь исторические ландшафты и охранные зоны от искажения в результате строительства объектов туристической инфраструктуры?

И самое главное – очевидно, что доклад составлялся только на основе сухих, казенных отчетов госорганов. Конечно, их данные необходимы, но невозможно представить себе государственный доклад о состоянии культуры и культурного наследия без активного участия в его подготовке представителей общественных организаций и объединений этой сферы. Они-то могли привнести в этот документ живой дух, личный опыт, живую информацию с мест. Поэтому, если государственный доклад и впредь намерены готовить в таком казенном ключе, то общественным деятелям и экспертам необходимо будет готовить Общественный доклад о состоянии культурного наследия России.