«Самое страшное, что инициативы со стороны правоохранительных органов нет»

Преподаватель Университета прокуратуры РФ – о том, как и почему не работает статья Уголовного Кодекса об археологических преступлениях

Евгения Твардовская

Новейшую практику уголовного преследования преступлений в сфере незаконной археологии (ст. 243.2 УК РФ, «Незаконные поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания») проанализировал, сделал выводы и разработал предложения по совершенствованию действующего законодательства – Искандер Альфредович Халиков, кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры прокурорского надзора за исполнением законов в оперативно-розыскной деятельности и участия прокурора в уголовном судопроизводстве Казанского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации.

Его новая монография «Незаконная археология. Уголовно-правовые средства противодействия» была представлена на XIX Всероссийском съезде госорганов охраны наследия в Казани в этом году. Отметим, что «археологической» монографией автор отдает дань своей семейной династии. Искандер Альфредович Халиков – сын Альфреда Хасановича Халикова, доктора исторических наук, профессора, советского и российского историка и археолога, автора многочисленных трудов по истории народов Поволжья и Урала, руководителя многочисленных раскопок на территории Республики Татарстан.

«Незаконная археология. Уголовно-правовые средства противодействия» – это продолжение исследования правоприменительной практики в части выявления, пресечения и расследования преступлений в отношении культурных ценностей. Первая монография была посвящена статье 243.1 УК РФ «Уголовная ответственность за нарушение требований сохранения или использования объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации». Мы представляли эту книгу у нас на сайте.

Ну а сейчас – предлагаем вашему вниманию продолжение: частичные выдержки из книги и небольшое интервью с автором, записанное «на полях» съезда госорганов охраны памятников 2020 года. Отметим, что монография имеет прикладной характер и ее выводы могут и должны применяться в повседневной практике правоохранительных органов. Ее содержание вызвало большой интерес среди участников казанского форума. 

– Искандер Альфредович, опыт каких регионов и за какой период лег в основу ваших исследований?

– Я собирал материал в основном по Поволжскому и Уральскому федеральным округам. Свои материалы мне предоставили региональные прокуратуры. Также использовал информацию об уголовных делах из открытых источников. Я смог охватить полностью 2013–2018 гг. Выборка оказалась довольно репрезентативной. Все возбужденные дела по ст. 243.2 УК РФ вызывали определенные проблемы и трудности при расследовании.

– Очевидно, удалось установить какие-то общие тенденции?

– Конечно. Правоприменители квалифицируют действия злоумышленников по иным, смежным нормам уголовного закона, занижают квалификацию содеянного в пределах частей ст. 243.2 УК РФ, а также квалифицируют деяние, имеющее все признаки состава преступления, как административный проступок. На основании этого в проведенном исследовании был сделан вывод о наличии существенных проблем практического применения исследуемой нормы.

Да, в последние годы возбуждается больше уголовных дел квалифицированных по ст. 243.2 УК РФ, но результативность их расследования кране низкая. Много дел приостановлено производством, прекращено в связи с истечением сроков привлечения к уголовной ответственности. Кроме этого, значительной количество сообщений о незаконном поиске археологических предметов, «уходит» в административную плоскость, либо просто не фиксируются (не регистрируются) правоприменителями. 

– Почему же происходит такой уход в КоАП?

– Обусловлено это недостаточностью теоретико-правового обеспечения ст. 243.2 УК РФ. Эта норма – бланкетная, что в свою очередь повышает роль знания позитивного законодательства об элементах археологического наследия, поскольку, как показывает изучение правоприменительной практики, нередки случаи неверной квалификации содеянного в силу неосведомленности о предмете уголовно-правовой охраны у сотрудников правоохранительных органов. Проведенный анализ объективных и субъективных признаков преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, позволит сотрудникам правоохранительных органов, представителям органов охраны объектов культурного наследия, а также профессиональным археологам лучше ориентироваться в вопросах противодействия преступлениям в отношении археологического наследия.

Самое страшное, что особой инициативы со стороны правоохранительных органов нет. Потому что преступления археологической направленности имеют специфику, выявляются и расследуются тяжело. К тому же в сознании большинства обывателей археология часто ассоциируется с кладоискательством. А кладоискательство – это нечто ненаказуемое и даже романтичное, то есть изначально нет понимания, что в определенных обстоятельствах это уголовно-наказуемое деяние, административное правонарушение.

В своей работе я провожу четкие границы между кладом и археологическими предметами, указываю, как разграничить незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания от других деяний – скажем, хищения предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность. Также подробно останавливаюсь на том, как разграничить состав преступления от состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ. Монография имеет четкий прикладной характер.

– Видимо, надо корректировать текст закона и вести серьезную разъяснительную работу?

– Безусловно, законодательство должно корректироваться исходя из существующих реалий. Первая часть ст. 243.2 УК РФ сформулирована таким образом, что к ответственности должны привлекаться лица, которые разрушили ранее не состоявший на учете объект археологического наследия. А если объект нигде не состоял на учете, то никто его и не фиксировал. И орган госохраны не обращали на него внимания, так как он не был известен.

То есть идет человек с металлоискателем, натыкается на что-то, выкапывает это что-то, а по сути – он находит вещь на территории не зарегистрированного объекта археологического наследия. За что привлекать такого копателя? Как доказать вред, который он нанес своими действиями? Поэтому фиксация преступных действий крайне низкая. И низкая выявляемость. На подобные «закопушки» просто предпочитают не обращать внимания.

В монографии предложены существенные изменения в содержание ст. 243.2 УК РФ, в части возможности квалификации как преступления не только противоправных действий, в результате которых был поврежден (уничтожен) культурный слой, но и сам объект археологического наследия. Предложения об изменении диспозиции ст. 7.15 КоАП РФ, которые расширят возможность привлечения к административной ответственности лиц, занятых незаконным поиском археологических предметов. Кроме этого, предложены изменения в ст. 3 Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об охране объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации» в части конкретизации правовых дефиниций используемых при раскрытии признаков составов преступления, административного правонарушения.

– Как будете продвигать свои предложения?

– Надеюсь, что предложенные в монографии изменения найдут поддержку у органов и организаций, обладающих правом законодательной инициативы.

Ну а пока призываю к дискуссии и буду признателен за все отзывы, критические замечания и предложения, которые следует направлять по адресу: iskanderh@mail.ru.

С любезного разрешения Искандера Халикова публикуем Главу 3 из его монографии: «Проблемы квалификации и расследования преступлений в отношении памятников археологии».

***

Глава 3. Проблемы квалификации и расследования преступлений в отношении памятников археологии 
§ 1. Проблемы разграничения незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания от смежных составов преступлений
§ 2. Проблемы правоприменительной практики, с которыми сталкиваются сотрудники правоохранительных органов при расследовании преступлений в отношении элементов археологического наследия
§ 3. Вопросы отграничения археологических предметов от клада, находки
§ 4. Отграничение состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ от состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ

***

Глава 3. Проблемы квалификации и расследования преступлений в отношении памятников археологии
§ 1. Проблемы разграничения незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания от смежных составов преступлений 
Уголовное законодательство Российской Федерации содержит ряд норм, в той или иной степени направленных на охрану объектов археологического наследия, противодействие преступлениям в отношении культурных ценностей, в том числе археологических предметов (это: ст. 164 «Хищение предметов, имеющих особую ценность»; ст. 243 «Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов РФ, включенных в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов РФ, выявленных объектов культурного наследия, природных комплексов, объектов, взятых под охрану государства, или культурных ценностей»; ст. 243.1 «Нарушение требований сохранения или использования объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации»; ст. 243.4 «Уничтожение либо повреждение воинских захоронений, а также памятников, стел, обелисков, других мемориальных сооружений или объектов, увековечивающих память погибших при защите Отечества или его интересов либо посвященных дням воинской славы России»; ст. 244 «Надругательство над телами умерших и местами их захоронений»).
При квалификации указанных преступлений правоприменители сталкивается с определенными трудностями, ввиду необходимости обращения к положениям иных, смежных отраслей права, а также в связи с особенностями конструкции уголовно-правовых норм, отсутствием достаточной правоприменительной практики.
Проведенный в предыдущей главе анализ объективных и субъективных признаков преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, позволяет разграничить смежные составы. Остановимся на отграничении норм, предусмотренных ст. 243.2 от ст. 164 УК РФ – хищение предметов, имеющих особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, независимо от способа хищения.
По мнению Л.Р. Клебанова, до появления ст. 243.2 УК РФ в действующем уголовном законодательстве незаконные раскопки все равно могли повлечь уголовную ответственность. Поскольку, согласно действующему на тот момент законодательству, объекты археологического наследия находились исключительно в государственной собственности и имели, как и сейчас общероссийское (федеральное) значение, то незаконные археологические раскопки, в результате которых были добыты предметы археологического наследия, должны квалифицироваться как хищение культурных ценностей по ст. 164 УК РФ или иным нормам о хищении. Такой вывод, по мнению Л.Р. Клебанова, позволял в полной мере использовать весь потенциал действующего уголовного законодательства в деле сохранения археологического наследия страны, что свидетельствует о несостоятельности суждений о пробельности УК РФ в этом вопросе[1]. Схожее мнение высказано авторами и составителями «Информации по предотвращению … несанкционированных археологических раскопок и разведок, торговли археологическими предметами на территории Ханты-Мансийского автономного округа – Югры», которые считают, что за хищение предметов с территории памятника археологии злоумышленники должны нести ответственность по ст. 164 УК РФ[2]. Мы не согласны с приведенным мнением. В обоснование авторской позиции следует обратиться к правоприменительной практике, существовавшей до криминализации деяния, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ.

Так, 14 августа 2012 г. Шигонский районный суд Самарской области оправдал С. и Я., обвиняемых в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 164 УК РФ, а именно хищении предметов, имеющих особую историческую и научную ценность, независимо от способа хищения, группой лиц по предварительному сговору[3]. Органами предварительного следствия им было вменено осуществление незаконного поиска и изъятия на территории выявленного объекта культурного наследия, расположенного в пойме реки Уса Самарской области, предметов, представляющих особую историческую и научную ценность (монеты и бытовая утварь периода Золотой Орды XIII–XIV вв.). В обоснование принятого решения судом было указано, что в действиях С. и Я. отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 164 УК РФ, поскольку не установлен умысел на хищение предметов, представляющих особую историческую или культурную ценность, а Уголовным кодексом РФ не предусмотрена ответственность за отыскание и изъятие вещей, о существовании которых ранее не было известно.

Предметом преступлений, предусмотренных гл. 21 УК РФ «Преступления против собственности», может быть только чужое имущество. До появления в уголовном законе специальной нормы, предусматривающей ответственность за незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов, такая позиция суда являлась обоснованной.

В пояснительной записке к проекту Федерального закона № 245-ФЗ было указано, что российское законодательство до внесения соответствующих изменений и дополнений не содержало норм, направленных на предотвращение незаконной добычи и оборота культурных ценностей, представляющих значение с точки зрения археологии[4]. Соответственно квалификация незаконного поиска археологических предметов как преступления против собственности была не допустима.

Обратимся к объективным и субъективным признакам указанных составов преступления. Указанные преступления являются разнообъектными. Они обоснованно разведены законодателем в разные разделы и главы Уголовного кодекса РФ. Видовым объектом состава преступления, предусмотренного ст. 164 УК РФ, являются отношения собственности, а ст. 243.2 УК РФ – общественная нравственность. Вместе с тем в Российской Федерации за государством признано исключительное право на все найденные после принятия Федерального закона № 245-ФЗ и не найденные археологические предметы. Из этого следует, что государство имеет исключительное право собственности на все археологические предметы, которое оно реализует через запрет на проведение их незаконного поиска. При соблюдении приведенных условий содеянное должно квалифицироваться по ст. 164 УК РФ, создавая конкуренцию уголовно-правовых норм. Для ее преодоления следует обратиться к признакам предмета преступного посягательства, а через раскрытие его содержания – к цели, как элементу субъективной стороны составов преступления.

Предметом преступного посягательства, в соответствии с содержанием диспозиции ч. 1 ст. 164 УК РФ, могут быть только вещи, особая ценность которых достоверно установлена до совершения преступления. О приведенных характеристиках известно ее собственнику, а также о них должен быть осведомлен злоумышленник. Целью его противоправных действий является завладение конкретной вещью материального мира, которая представляет особую историческую, научную, художественную или культурную ценность, с получением дальнейшей возможности ею распорядиться по собственному усмотрению.

Следует согласиться с мнением Т.В. Кондрашовой, которая считает, при установлении субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 164 УК РФ, необходимо констатировать, что виновный осознавал особую ценность похищаемого предмета. Субъект может знать это достоверно или хотя бы в общих чертах представлять ценность похищаемого предмета. Об осознании особой ценности предметов могут свидетельствовать образование виновного, характер его трудовой детальности, условия и место хранения похищенных предметов[5].

При незаконном поиске археологических предметов, даже в границах территории объекта культурного наследия (ч. 2 ст. 243.2 УК РФ) преступник не знает и не может знать, что именно им будет обнаружено, и будет ли обнаруженная вещь представлять для него, а также для науки и культуры какую-либо ценность, практический интерес. Более того, о нахождении на исследуемой злоумышленниками территории представляющих особую ценность предметов не могут знать и представители органа государственной охраны объектов культурного наследия, профессиональные археологи. В данном случае сведения о возможности нахождения подобных предметов носят предположительный, прогностический характер. В предыдущей главе нами было отмечено, что подлежащий государственной охране культурный слой ранее неизвестного науке объекта археологического наследия, как правило, обнаруживается (выявляется) в ходе совершения противоправных действий. Это же относится и к археологическим предметам. Их ценность устанавливается только после совершения преступления. При этом цель преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, как элемента субъективной стороны – поиск и изъятие археологических предметов из мест залегания. Для злоумышленника представляют интерес отвечающие определенным характеристикам артефакты. Это могут быть изделия из металла, монеты, либо иные предметы, поиск которых обусловлен характером и мотивацией преступного поведения. Общее, что характеризует предмет преступления, предусмотренный ст. 243.2 УК РФ – это то, что искомые злоумышленником элементы вещного мира индивидуально обезличены. Об их ценностных характеристиках в момент совершения преступления – незаконного поиска у преступника существуют только предположения, догадки.

Таким образом, отграничение состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 от ст. 164 УК РФ, следует проводить по объекту, предмету преступного посягательства, а также элементу субъективной стороны – цели совершения преступления.

По нашему мнению через раскрытие содержания цели происходит отграничение составов преступления, предусмотренных ст. ч. 2, 3 ст. 243.2 и ст. 243 УК РФ. Так, незаконный поиск должен проводиться злоумышленником исключительно в целях отыскания и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания на поверхности земли, в земле или под водой. В результате совершения преступления в обязательном порядке должен быть поврежден или уничтожен культурный слой памятника археологии, либо сам объект археологического наследия – это условие наступления уголовной ответственности по ст. 243.2 УК РФ. При этом культурный слой может являться составляющей объекта археологического наследия – его наполнением, а может быть самостоятельным памятником археологии. Повреждение, либо уничтожение указанного элемента археологического наследия при совершении преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, не является целью противоправных действий. Чаще всего лица, совершающие преступление, оправдывают свои действия незнанием о существовании на месте раскопа культурного слоя объекта археологического наследия и нежеланием его повредить, либо разрушать. Вместе с тем, изъять искомый предмет из места залегания, не разрушив целостность слоя почвы, признанного культурным – не возможно. Соответственно, осознавая общественную опасность своих действий, злоумышленник должен сознательно допускать возможность наступления общественно-опасных последствий.

Лицо при совершении преступления, предусмотренного ст. 243 УК РФ, действует умышленно с целью повреждения, либо разрушения объекта культурного наследия (памятника истории и культуры) народов Российской Федерации, включенного в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, выявленного объекта культурного наследия, выявленного объекта археологического наследия. При этом наступление указанных необратимых общественно-опасных последствий является непосредственной целью преступления и выступает основным критерием, разграничивающим составы преступления, предусмотренные ст. 243 и ч. 2, 3 ст. 243.2 УК РФ.

На практике сотрудники правоохранительных органов сталкиваются со сложностями, связанными с выбором нормы материального права, поскольку о психическом отношении виновного к цели противоправных действий, как правило, можно вести речь только после его задержания. Правоприменители без учета характера установленных на первоначальном этапе расследования обстоятельств неверно квалифицируют действия по поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания по ст. 243 УК РФ. Так, сотрудники отдела полиции № 6 МУ МВД России «Оренбургское» без должных на то оснований разрушение «Кургана № 1» курганной группы «Высокая могила – Студенкин Мар» квалифицировали по ч. 1 ст. 243, а не по п. «в» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ. Ими не принято во внимание наличие в отвале незаконного раскопа следов массового археологического материала – фрагментов деревянных перекрытий, следов органического тлена, свидетельствующих о достижении злоумышленниками своей преступной цели. Преступниками было разграблено сарматское захоронение, содержащее археологические предметы. Нарушение закона было устранено только после вмешательства прокуратуры Оренбургской области[6].

Приведенный пример подтверждает необходимость разграничения составов преступления, предусмотренных ч. 2, 3 ст. 243.2 и ст. 243 УК РФ, по признакам субъективной стороны – цели преступного посягательства.

Если в результате совершения преступления в отношении памятника истории и культуры будет установлено неосторожное отношение виновного к общественно-опасным последствиям, а его действия будут выходить за пределы установленных законом требований по сохранению (или) использованию находящихся под государственной охраной объектов, содеянное подлежит квалификации по ст. 243.1 УК РФ. Указанное преступление совершается собственником объекта культурного наследия, на которого возложено исполнение установленных законом обременений[7]. Вместе с тем, лицо, владеющее поставленным на государственный учет памятником истории и культуры, может организовать на его территории проведение работ по незаконному поиску и (или) изъятию археологических предметов. В случае если подобные противоправные действия приведут к наступлению необратимых последствий, то содеянное при наличии ущерба (вреда), соответствующего примечанию к ст. 243.1 УК РФ, а также при установлении определенного психического отношения собственника объекта культурного наследия к общественно-опасным последствиям, не может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ. Действия злоумышленника образуют состав преступления, предусмотренный ст. 243.1 УК РФ, и при повреждении либо разрушении культурного слоя находящегося в его собственности памятника – состав административного правонарушения, предусмотренный ч. 2 ст. 7.15 КоАП РФ. Подобная правовая оценка возможна только при установлении неосторожного отношения собственника памятника истории и культуры к общественно опасным последствиям своих действий. Вместе с тем, как было отмечено при рассмотрении объективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, последствия противоправных действий по поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания ограничены лишь повреждением, либо уничтожением культурного слоя памятника археологии. Не учтено, что подобные противоправные действия могут быть совершены злоумышленником и на находящемся под государственной охраной объекте недвижимого имущества, который не имеет наполнения, содержащего следы человеческой жизнедеятельности (остатки древних строений, сооружений и т.п.). Возможные пути преодоления законодательных упущений были предложены автором в предыдущей главе исследования.

Федеральным законом от 7 апреля 2020 г. № 112-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации был дополнен ст. 243.4 «Уничтожение либо повреждение воинских захоронений, а также памятников, стел, обелисков, других мемориальных сооружений или объектов, увековечивающих память погибших при защите Отечества или его интересов либо посвященных дням воинской славы России». При отсутствии практики применения нормы уголовного закона обратимся к факторам, обусловившим ее криминализацию. Следует отметить, что с криминализацией преступного деяния государство признало невозможность пресечения правонарушений, связанных с повреждением, либо уничтожением объектов, увековечивающих память защитников Отечества, как на территории Российской Федерации, так и за ее пределами, не уголовно-правовыми средствами противодействия. В нашей стране, а в большей части за ее пределами, возросло количество случаев повреждения или уничтожения памятников, стел, обелисков, мест захоронения, а также иных мемориальных сооружений или объектов, увековечивающих память граждан России, Советского Союза, погибших при защите Отечества и ее интересов. Так, на территории стран Восточной Европы при попустительстве, либо с согласия официальных властей разрушаются объекты, связанные с увековечиванием памяти советских граждан, принимавших участие в их освобождении от нацизма. Примером может служить снос памятника маршалу И.С. Коневу в г. Праге[8], уничтожение памятника маршалу К.К. Рокоссовскому в г. Легница Республики Польша[9]. Социальная опасность вреда, причиняемого охраняемым интересам государства, заключена в желании злоумышленником исказить истинное значение исторических событий, связанных с предметом уголовно-правовой охраны, путем причинения ущерба историко-культурному наследию государства.

Отграничение составов преступления, предусмотренных ст. 243.2 и ст. 243.4 УК РФ, следует проводить по признакам субъективной стороны. В диспозиции ч. 1 ст. 243.4 УК РФ прописана цель совершения преступления – причинение ущерба историко-культурному значению находящихся на государственной охране объектов, целью преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ является поиск и (или) изъятие археологических предметов. Таким образом, в случае повреждения, либо уничтожения при совершении преступления мест погребения защитников Отечества, памятников, связанных с днями воинской славы России, в случае соответствия их временному критерию следует устанавливать цель преступления, исходя из направленности которой будет верно квалифицировано содеянное.

Следует провести разграничение преступлений, предусмотренных ст. 243.2 и ст. 244 УК РФ. Они имеют определенную схожесть по объективным признакам своих составов[10]. Общим видовым объектом рассматриваемых преступлений могут быть нравственные требования к поведению потомков по отношению к памяти умерших и местам их захоронения. В соответствии со ст. 3 Федерального закона № 73-ФЗ к местам погребения могут быть отнесены объекты культурного наследия, а именно памятники – мавзолеи и отдельные захоронения; ансамбли – некрополи; достопримечательные места – религиозно-исторические места.

Повреждение, либо уничтожение места захоронения является описанием противоправных действий, как обязательного элемента объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ. В диспозиции ст. 243.2 УК РФ, при соблюдении определенных условий – это последствия противоправного поведения лица, совершившего преступление. Конкуренции указанных уголовно-правовых норм нет. Действия злоумышленника при соблюдении временного, информационного и территориального критериев признания захоронения элементом археологического наследия квалифицируются по совокупности преступлений.

Оставленные на месте незаконного раскопа антропологические останки, следы органического тлена и железный нож. Нижегородская область.

Так, совокупность преступлений образуют действия лица (лиц) по поиску и (или) изъятию археологических предметов на месте нахождения отдельного захоронения, либо некрополя, если:

- достоверно установлено, что погребение сформировано более ста лет назад, оно является преимущественным (основным) источником информации о жизнедеятельности ушедшей исторической эпохи (возрастной критерий);

- изучение погребения неразрушительными методами исследования может обогатить научные знания об обрядах (искусстве и культуре), а также о захороненном лице (лицах), при этом само погребение является самостоятельным объектом научных исследований (информационный критерий);

- оно находится на территории, либо под государственной юрисдикцией Российской Федерации (территориальный критерий).

Для дополнительной квалификации содеянного по ст. 244 УК РФ при незаконном поиске и (или) изъятии археологических предметов в месте нахождения отдельного захоронения, либо некрополя, виновный должен совершить безнравственные, оскверняющие или циничные действия в отношении человеческих останков, а также полностью разрушить, либо привести в негодность место погребения. При этом подобные противоправные действия должны вызвать у отдельного гражданина определенной, либо неопределенной категории лиц непосредственно связанные с ними эмоциональные переживания.

В отсутствии сложившейся правоприменительной практики квалификации преступлений в отношении элементов археологического наследия крайне важно провести разграничение ст. 243.2 УК РФ от смежных составов преступления. Выявляемые на различных стадиях уголовного процесса квалификационные ошибки создают препятствия достижению цели криминализации незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания. В связи с этим состав преступления, предусмотренный ст. 243.2 УК РФ, может быть отнесен к норме, включение которой в уголовное законодательство было неоправданным решением, таким, как ст. 243.3 УК РФ, что недопустимо.

__________________________________________

[1] Клебанов Л.Р. О некоторых новеллах уголовного законодательства, охраняющего культурные ценности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2014. №5. С. 71–75.

[2] Информация по предотвращению силами органов местного самоуправления, правоохранительных органов и граждан несанкционированных археологических раскопок и разведок, торговли археологическими предметами на территории Ханты-Мансийского автономного округа – Югры. / составитель А.Н. Кондрашев. – Ханты-Мансийск, 2019. – С. 43.

[3] Приговор Шигонского районного суда Самарской области дело № 1-2/2012 от 14 августа 2012 г. по делу № 1-2/2012. URL: http://sudact.ru/regular/doc/AgE6XRMLUBrs/ (дата обращения: 1 июня 2020 г.).

[4] Пояснительная записка к законопроекту № 217902-6 Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии» / Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности Государственной Думы Российской Федерации. URL: http://kremlin.ru/acts/bank/37539/page/1 (дата обращения: 1 июня 2020 г.).

[5] Кондрашова Т.В. Культурные ценности под защитой российского уголовного права // Российский юридический журнал. 2016. № 5. // СПС «КонсультантПлюс».

[6] Уголовное дело №31/737 // Архив СО ОП № 6 МУ МВД России «Оренбургское» за 2018 г.

[7] Халиков И.А. Уголовная ответственность за нарушение требований сохранения и использования объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации: монография. – М.: Юрлитинформ, 2019. – С. 92.

[8] Память о памятнике. Почему в Праге не утихает скандал с монументом И. Коневу // Аргументы и факты. URL:https://aif.ru/politics/world/pamyat_o_pamyatnike_pochemu_v_chehii_ne_utihaet_skandal_s_monumentom_k... (дата обращения: 29 августа 2020 г.).

[10] Калининская Я.С., Чугунов А.А. Разграничение составов преступлений, предусмотренных статьями 214, 243, 244 Уголовного кодекса Российской Федерации: объективные критерии // Современное право. 2015. № 7. С. 106–109.

§2. Проблемы правоприменительной практики, с которыми сталкиваются сотрудники правоохранительных органов при расследовании преступлений в отношении элементов археологического наследия

Практическое применение положений ст. 243.2 УК РФ выявило ряд проблем, препятствующих достижению целей государственной политики по охране археологического наследия. Изучение материалов уголовных дел, а также вынесенных процессуальных решений позволило выявить и обобщить допускаемые нарушения. Их причинами стало отсутствие должного опыта работы правоохранительных органов в части выявления и расследования преступлений в отношении памятников археологии, а также отсутствие должных методик определения характера и размера вреда, причиненного преступлением. С этим согласна большая часть опрошенных респондентов из числа ученых-археологов, сотрудников территориальных органов охраны объектов культурного наследия.

Так, наиболее типичными нарушениями стали: занижение квалификации содеянного в отношении элементов археологического наследия; ошибочная квалификация действий по незаконному поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания по иным статьям особенной части УК РФ; ошибочная оценка характера общественно-опасных последствий совершенных противоправных действий.

Занижение квалификации содеянного в отношении элементов археологического наследия обусловлено неверным толкованием правоприменителями диспозиции частей первой и второй ст. 243.2 УК РФ. В результате этого происходит внутренняя конкуренция норм закона. Классификация действий по незаконному поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания проведена следующим образом:

- при осуществлении поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания, территориально за пределами границ объекта культурного наследия, выявленного объекта культурного наследия, учтенного соответствующим образом объекта археологического наследия, в результате которого произошло умышленное уничтожение или повреждения культурного слоя ранее не известного науке и не состоящего на учете памятника археологии, содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 243.2 УК РФ;

- если поиск и (или) изъятие археологических предметов осуществлялся на территории объекта культурного наследия, выявленного объекта культурного наследия (в том числе объекта археологического наследия), имеющего территориальные границы, определенные на основании проведенных ранее археологических полевых работ и при этом объекту государственной охраны умышленно причинены невосполнимые, заметные неспециалисту повреждения культурного слоя, содеянное следует квалифицировать по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ.

На практике преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 243.2 УК РФ, не только должным образом не выявляются, но и в большинстве своем не фиксируются. Инициаторами обращения в правоохранительные органы, как правило, выступают сотрудники научных организаций, на основании официального разрешения (открытого листа) наделенные правом проведения археологических изысканий, а также представители государственных учреждений, общественных организаций, занимающиеся охраной объектов культурного наследия, которые выявляют повреждение или уничтожение культурного слоя в ходе проведения обследования, а также археологических полевых работ на известном им ранее объекте археологического наследия. При этом они оставляют без внимания повреждение культурного слоя неизвестного науке памятника археологии, не придавая значения вырытым на его территории ямам. Как правило, знания о возможности нахождения неизвестного археологического объекта на участке с поврежденным поверхностным слоем почвы могут носить предположительный характер. Для его выявления ученым археологам необходимо проведение полевых археологических работ, на основании полученного официального разрешения (открытого листа).

Кроме этого, сотрудники правоохранительных органов при рассмотрении обращений об обнаружении следов повреждения культурного слоя на территории объекта культурного наследия, выявленного объекта культурного наследия, свидетельствующих о незаконном поиске археологических предметов, не всегда верно квалифицируют содеянное. В ходе проведенного обобщения результатов расследования уголовных дел, возбужденных по ст. 243.2 УК РФ, были выявлены случаи занижения квалификации содеянного, что в свою очередь привело к изменению категории преступления, а также уменьшению сроков давности уголовного преследования и их истечению. Примечательно, что все указанные уголовные дела были прекращены за истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности и уничтожены. 

Так, в мае 2015 года сотрудником «Центра охраны объектов культурного наследия Удмуртской Республики» (АУК УР «Центр ООКН») в ходе проведения работ по изучению выявленного объекта археологического наследия – «Печешурского могильника» («Бигершай»), датируемого            Х–ХIII вв., расположенного в Глазовском районе, в пределах его границ было обнаружено повреждение культурного слоя площадью около 120 кв. м. Результаты обследования, а также зафиксированные повреждения культурного слоя памятника археологии были включены в составленный в соответствии со ст. 47.2 Федерального закона № 73-ФЗ акт технического состояния объекта культурного наследия. В случае обнаружения поврежденного культурного слоя за пределами границ памятника археологии это не требовало бы соответствующего актирования и не привлекло бы соответствующего внимания специалистов. В последующем составленные документы были переданы в Министерство культуры и туризма Удмуртской Республики, которое выступило инициатором обращения в правоохранительные органы. 31 августа 2015 г. по результатам проведения доследственной проверки дознавателем ОД ММО МВД России «Глазовский» возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 243.2 УК РФ. При квалификация совершенного преступления дознавателем не было учтено то, что поиск археологических предметов осуществлялся злоумышленниками в границах территории выявленного объекта культурного наследия – «Печешурского могильника» («Бигершай»), принятого на государственную охрану 16 февраля 2001 г. При этом территориальные границы объекта охраны в соответствии с п. 4.30 Положения о порядке проведения археологических полевых работ и составления научной документации были определены на основании проведенной аэрофотосъёмки. Соответственно содеянное следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ. 29 октября 2015 г. расследование уголовного дела приостановлено по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. В мае 2017 года уголовное дело прекращено в связи с истечением сроков давности (п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ), хотя при верной квалификации содеянного срок давности истек гораздо позже[1]. Примечательно, что на аварийное состояние «Печешурского могильника» («Бигершай») обратили внимание С.В. Гусев и другие, при оценке состояния археологического наследия Российской Федерации в 2015 году[2]. Ими было отмечено, что подобное состояние памятника археологии обусловлено совершением в отношении него преступления.

Практика занижения квалификации содеянного в отношении объектов археологического наследия существует и в других регионах. Так, 11 декабря 2013 г. дознавателем отдела дознания МО МВД России «Соликамский» возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243.2 УК РФ. Материалами уголовного дела установлено, что неустановленное дознанием лицо осуществляло незаконный поиск археологических предметов на территории памятника археологии регионального значения «Плехово 1, могильник» и «Плехово 1, селище», расположенного в окрестностях д. Чертеж Соликамского района Пермского края. При этом указание на характер предмета государственной охраны – «памятник регионального значения» – сделано дознавателем в постановлении о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству. Соответственно совершенное в отношении состоящего на государственном учете памятника археологии преступление следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ. 9 марта 2014 г. расследование уголовного дела приостановлено по основаниям, предусмотренным п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, а 19 декабря 2016 г. вынесено решение о прекращении уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, что при установленной заниженной квалификации содеянного является незаконным[3].

2 октября 2015 г. дознавателем ОД ОМВД России по Апшеронскому району Краснодарского края возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243.2 УК РФ. В соответствии с материалами уголовного дела 31 марта 2015 г. неустановленное дознанием лицо осуществляли поиск археологических предметов на территории объекта археологического наследия – курганно-грунтового могильника «Краснополянская–5». 1 ноября 2015 г. производство дознания по уголовному делу приостановлено по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. 30 марта 2017 г. уголовное дело прекращено в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности[4]. Принятое решение, исходя из обстоятельств дела, также представляется незаконным. Курганная группа «Краснополянская–5» (9 насыпей) включена в перечень объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), расположенных на территории Краснодарского края 28 июля 2000 г. № 313–КЗ. Памятнику археологии присвоен государственный номер – 8646[5]. Соответственно действия неустановленных лиц, умышленно разрушивших культурный слой объекта археологического наследия, следовало квалифицировать по ч. 2 ст. 243.2 УК РФ, как совершенные на территории объекта археологического наследия.

Примечателен тот факт, что в последующем на территории объекта культурного наследия – курганно-грунтового могильник «Краснополянская–5», сотрудниками УФСБ в Апшеронском районе Краснодарского края были задержаны другие лица – А.Г.А., А.Д.А., А.А.Н, Т.А.А., К.А.С., Х.А.Л., осуществлявшие незаконный поиск и изъятие археологических предметов. 20 мая 2016 г. Апшеронским районным судом Краснодарского края они были осуждены за совершение преступления, предусмотренного п. «а, в» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ. Их действия были признаны совершенными на территории объекта культурного наследия[6].

Сотрудники правоохранительных органов допускают ошибки при выборе нормы уголовного закона, а также при квалификации действий лиц, вовлеченных в незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания. Во многом они становятся заложниками возможности квалификации содеянного по ст. 243 УК РФ в связи с наличием достаточной правоприменительной практики и методики расследования преступления.

Так, в период времени с 20 августа 2018 г. по 20 сентября 2018 г. неизвестные лица уничтожили насыпь кургана № 1 курганной группы «Высокая Могила – Студенкин Мар», расположенного в 16 км от с. Дедуровка Оренбургского района Оренбургской области. Характер обнаруженного разрушения (диаметр более 140 м.) позволил специалистам сделать вывод об использовании землеройных машин[7]. В соответствии с постановлением Законодательного собрания Оренбургской области от 6 октября 1998 г. разрушенный злоумышленниками курган включен в список объектов археологического наследия и отнесен к числу памятников федерального значения[8]. Произошедшее не осталось без внимания профессиональных археологов. Так, по мнению заместителя директора Института археологии РАН РФ А.В. Энговатовой, разграбленный курган относится к уникальному сарматскому захоронению IV в. до н.э. В 2013 г. сотрудниками Института археологии был исследован соседний курган курганной группы. Были обнаружены археологические предметы, составившие основу археологической коллекции Оренбургского краеведческого музея, а также сделаны выводы об экономических и культурных связях древнего народа с государствами Ближнего Востока. По мнению ученого, подобные значимые находки могли быть сделаны и при научном изучении разрушенного «грабителями» кургана[9]. По данному факту 1 октября 2018 г. дознавателем ОП № 6 МУ МВД России «Оренбургское» возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243 УК РФ. Сотрудниками правоохранительных органов не принято во внимание ряд обстоятельств, которые были установлены еще на стадии проведения доследственной проверки. Так, проигнорировано наличие значимого в правовом плане статуса объекта – памятника археологии федерального значения. Не дана правовая оценка наличию в образовавшемся отвале разрушенного кургана массового археологического материала (фрагментов деревянных перекрытий, следов органического тлена), свидетельствующего об уничтожении самого захоронения. Главное дознавателем не принято во внимание, что срыв кургана не являлся целью преступников. Разрушенный памятник не создавал препятствия к хозяйственному освоению прилегающей к нему территории, не планировалось выведение его из-под государственной охраны, следовательно, цель преступных действий заключалась в незаконном поиске археологических предметов. С учетом установленных дополнительных признаков, характеризующих повышенную опасность содеянного – совершения преступления в границах объекта культурного наследия (памятника истории и культуры) народов Российской Федерации с использованием землеройных машин действия преступников должны были быть квалифицированы по п. «а» ч.3 ст. 243.2 УК РФ. В соответствии с ч. 4 ст. 15 УК РФ приведенная квалификация относит рассматриваемое преступление к категории тяжких и оказывает существенное влияние на эффективность работы территориальных правоохранительных органов.

Данный факт не стал единичным на территории Оренбургской области. Так, в период времени со 2 на 3 августа 2018 г. неустановленное лицо (лица), находясь на участке местности, расположенном в 5 км на север от села Песчаное Илекского района, умышленно повредило насыпь кургана № 2 Илекской курганной группы – одного из основных археологических массивов для изучения сарматской культуры. Поврежденный памятник археологии на основании постановления Законодательного собрания Оренбургской области № 118/21 от 16 сентября 1998 г. признан объектом культурного наследия федерального значения[10]. «Ежегодно там проводятся организованные раскопки, работают археологи, которые подтверждают, что в этом месте сконцентрирован значительный пласт истории, который имеет бесценное значение для науки. Какие находки, сопровождающие захоронения такого «царского» кургана, были потеряны для общества и культуры, сейчас остается только гадать», – констатировала министр культуры и внешних связей Оренбургской области Е.В. Шевченко[11]. Как и в случае с повреждением кургана курганной группы «Высокая Могила – Студенкин Мар» злоумышленники достигли цели незаконного поиска, поскольку в отвале насыпи кургана специалистами были обнаружены фрагменты деревянных перекрытий, следы органического тлена. 17 сентября 2018 г. по данному факту дознавателем группы дознания ОМВД РФ по Илекскому району возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243 УК РФ, то есть «Повреждение объекта культурного наследия (памятника истории и культуры) народов Российской Федерации, включенного в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации». В описательной части постановления о возбуждении уголовного дела дознаватель непреднамеренно указал на признаки специального состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ: «…незаконно, умышленно, не имея разрешения на научные археологические раскопки, с целью повреждения и раскопок объекта культурного наследия регионального значения, путем вырывания ямы на насыпи кургана»[12]. Решение о возбуждении, а затем приостановлении производства расследования уголовного дела неоднократно проверялось сотрудниками прокуратуры Илекского района. Не соглашаясь с принятым процессуальным решением о приостановлении расследования уголовных дел, представители надзорного органа не поставили под сомнение обоснованность и достаточность квалификации содеянного. Ими оставлены без внимания приведенные обстоятельства совершенных в отношении памятников археологии преступлений. Только после вмешательства прокуратуры Оренбургской области действия злоумышленников были переквалифицированы с ч. 1 ст. 243 на п. «а, б» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ.

В ходе изучения следственной практики нами был выявлен случай, когда период времени, в который было совершено преступление, вышел за нижние временные границы, даты криминализации незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из места залегания (ст. 243.2 УК РФ). Так, 11 апреля 2014 г. дознавателем ЗОП МО МВД России «Ржевский» возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 243.2 УК РФ. В постановлении о возбуждении уголовного дела указано, что поиск артефактов был произведен злоумышленниками на территории объекта культурного наследия федерального значения «Городище Зубцов XIII–XVIII вв.» в период времени с 1 января 2012 г. по ноябрь 2013 г.[13]. А.С. Дворников и Н.А. Заботин в работе, посвященной вопросам сохранения памятников археологии Тверской области, отмечают, что городище систематически разрушается по одной и той же методике с 2009 года. За 2009–2013 гг. на памятнике археологии зафиксировано более 200 грабительских шурфов площадью от 2 до 4 кв. м каждый. В результате площадь разрушения памятника составила более 500 кв. м.[14] Норма уголовного закона, предусматривающая ответственность за незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов из места залегания, была криминализирована на основании Федерального закона № 245-ФЗ. Таким образом, законодателем определена нижняя временная граница признания противоправного деяния преступлением. В ходе проведенного расследования было установлено, что отдельные факты повреждения культурного слоя памятника археологии фиксировались сотрудниками министерства культуры Тверской области на протяжении 2012 года. При условии достаточности процессуальных сроков приведенное обстоятельство требует дополнительной квалификации содеянного по ч. 2 ст. 243 УК РФ, поскольку не может быть охвачено ч. 2 ст. 243.2 УК РФ. Однако дознавателем, расследовавшим совершенное преступление, подобная правовая оценка дана не была.

Кроме этого существует практика квалификации преступлений, исходя из предположения о возможности осуществления злоумышленниками незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания, в результате которого был поврежден культурный слой памятника археологии, то есть при неверной оценке характера общественно-опасных последствий совершенного деяния. Так, сотрудниками УФСБ по Республике Крым в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия были задержаны граждане, осуществлявшие незаконные сделки с археологическими предметами. При этом у граждан Е., Х.А., Ш., Х.В. изъяты предметы, которые согласно экспертному заключению были признаны археологическими. Время создания предметов варьировалось от II тысячелетия до н.э. до XVIII века н.э., то есть от эпохи среднего палеолита до эпохи Нового времени. Материалы для проведения проверки в соответствии с требованиями ст.ст. 144, 145 УПК РФ были направлены в отдел дознания ОП № 2 «Киевский» УМВД России по г. Севастополь, где 28 января 2016 г. возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243.2 УК РФ. Принимая процессуальное решение, дознаватель сделал предположение о незаконном поиске и изъятии археологических предметов на территории неустановленного памятника археологии, в результате которого был поврежден культурный слой. При этом, исходя из возраста изъятых у Е., Х.А., Ш., Х.В. предметов, следует говорить о «сложном» культурном слое памятника археологии, образовавшимся в результате напластования слоев земли, содержащих результаты жизнедеятельности разных исторических эпох, культурных и этнических групп на протяжении трех тысячелетий, что фактически невозможно. Расследование преступления не принесло результатов. 27 февраля 2016 г. уголовное дело было приостановлено по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. 31 декабря 2018 г. принято решение о прекращении уголовного дела в связи с истечением срока давности, то есть по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ. Лица, у которых были обнаружены и изъяты артефакты, не понесли никакого наказания, в том числе и по ст. 7.15.1 КоАП РФ «Незаконный оборот археологических предметов»[15].

Ошибки, допускаемые сотрудниками правоохранительных органов при квалификации преступлений в отношении памятников археологии, не способствуют достижению целей уголовной политики государства по сохранению историко-культурного наследия. Приведенные примеры наглядно иллюстрируют сложности, сопровождающие процесс правоприменения, заключающиеся в неоднозначном толковании используемых в законе специальных терминов, раскрывающих содержание объективных и субъективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, а также смежных с ним составов.

__________________________________

[1] Уголовное дело № 15/6574 // Архив ОД ММО МВД «Глазовский» за 2015 г.

[2] Гусев С.В., Загогулько А.В., Волков И.В., Лопан О.В. Состояние археологического наследия в Российской Федерации в 2015 г. // Электронный журнал института наследия. 2016. № 4 (7). URL: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/103.html (дата обращения: 20 мая 2020 г.).

[3] Уголовное дело № 2380/13 // Архив ОД МО МВД России «Соликамский» за 2013 г.

[4] Уголовное дело № 15310463 // Архив ОД ОМВД России по Апшеронскому району за 2015 г.

[5]О перечне объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), расположенных на территории Краснодарского края: Закон Краснодарского края № 313-КЗ от 17 августа 2000 г. URL: http://docs.pravo.ru/document/view/88036196 (дата обращения: 5 июня 2020 г.).

[6] В Апшеронском районе осуждено шесть «черных» археологов. / Электронная газета «Краснодар без формата». URL: http://krasnodar.bezformata.com/listnews/apsheronskom-rajone-osuzhdeno-shest/47685065/ (дата обращения: 5 июня 2020 г.).

[7] Уголовное дело № 31/737 // Архив СО ОП № 6 МУ МВД России «Оренбургское» за 2018 г.

[8] Список объектов археологического наследия, расположенных на территории Оренбургской области / Государственный учет Министерства культуры Оренбургской области. URL: http://minkult.orb.ru/assets/templates/doc/doc_ugookn/Sp_Arch_OKN_2015.pdf. (дата обращения: 05.11.2019).

[9] А. Энговатова: Как бороться с черными копателями? // Общественное Российское телевидение. URL: https://otr-online.ru/programmy/gamburgskii-schet/asya-engavatova-o-probleme-chernyh-kopateley-34554.... (дата обращения: 5 октября 2019 г.).

[10]Список объектов археологического наследия, расположенных на территории Оренбургской области / Государственный учет Министерства культуры Оренбургской области. URL: http://minkult.orb.ru/assets/templates/doc/doc_ugookn/Sp_Arch_OKN_2015.pdf (дата обращения: 30.10.2019).

[12] Уголовное дело №22/143 // Архив СО ОМВД по Илекскому району за 2018 г.

[13] Уголовное дело № 1300047 // Архив ОД ЗОП МО МВД России «Ржевский» за 2013 г.

[14] Дворников А.С. Заботин Н.А. Несанкционированные раскопки в Тверской области и проблемы их пресечения // Сохранение археологического наследия: проблемы и перспективы. науч.-практ. конф. Противодействие незаконной деятельности в области археологии, Москва, 9-10 декабря 2013 г. М.: ИА РАН, 2015. С. 62–67.

[15] Уголовное дело № 2016037137 // Архив ОД ОП № 2 УМВД России по г. Симферополь за 2016 г.

§3. Вопросы отграничения археологических предметов от клада, находки

Археологический предмет, извлеченный из культурного слоя памятника археологии, находится под защитой государства в силу закона. Он не может быть свободно отчужден, а его легальный оборот существенно ограничен. Также под защитой находятся предметы, которые еще не найдены в ходе проведения археологических полевых работ, о них не известно из иных информационных источников. Это крайне важно, поскольку исключительное право государства распространяется на все археологические предметы, которые могут быть обнаружены в культурном слое, а также в самом памятнике археологии на территории Российской Федерации.

Одной из наиболее распространенных причин совершения преступлений в отношении элементов археологического наследия является отсутствие должного противодействия со стороны государства развитию «теневого» рынка археологических предметов, а также предметов, имеющих историческую, научную, художественную или культурную ценность. С этим согласна большая часть опрошенных респондентов из числа профессиональных археологов, а также представители территориальных органов охраны объектов культурного наследия.

Следует согласиться с мнением Е.В. Кобзевой, что дополнение законодательства об охране объектов культурного наследия новыми предписаниями лишь частично реализует волю государства. Полноценное воплощение их в жизнь возможно только при организации противодействия незаконному обороту археологических предметов (их поиску, изъятию, коллекционированию, реализации и т.п.), что в свою очередь, воплощается путем разработки рекомендаций, направленных на раскрытие содержания нововведений, в том числе в части отграничения преступлений от гражданско-правовых отношений[1].

Конвенция 1992 г. отнесла археологический предмет к одному из важных источников информации, инструменту научного познания, а также обязала государства, присоединившиеся к ней, внести изменения в национальное законодательство в части принятия мер по пресечению противоправных действий в отношении археологического наследия. В соответствии с п. «iii» ст. 2 документа археологические предметы подлежат передаче государству, даже если они были обнаружены, найдены каким-либо лицом случайно, непреднамеренно.

В связи с этим в Федеральный закон от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» были внесены изменения. Так, в ч. 3 ст. 49 Закона императивно подчеркнуто, что «обнаруживаемые в месте залегания предметы не могут рассматриваться нашедшим их лицом в качестве находки либо клада, поскольку их владельцем является государство».

В законодательстве большинства стран Европы установлено исключительное право государства на обнаруживаемые на его территории археологические предметы. При этом одни страны связывают возможность его реализации с индивидуальными ценностными характеристиками движимых элементов археологического наследия (Королевство Норвегия, Республика Греция), другие относят к ним все предметы, представляющие государственный, общественный интерес (Итальянская Республика, Французская Республика).

Так, в соответствии с § 12 Закона № 50 от 9 июня 1978 г. «О культурном наследии» Королевства Норвегия в случае, когда невозможно установить, кому принадлежит право собственности или отыскать владельца, объекты (предметы), обнаруженные случайно, благодаря научному открытию, археологическим раскопкам или любым иным путем, признаются собственностью государства, если отвечают следующим ценностным характеристикам: а) созданы до 1537 г. (оружие, орудия труда, культовые предметы, камни, куски, дерева или объекты из других материалов …); б) являются монетами чеканки до 1650 г.; в) являются объектами (предметами) саамской культуры, старше ста лет. Кроме этого, в тексте Закона указано, что при наличии особых оснований археологический объект (предмет) может быть признан собственностью государства независимо от возраста его создания. Особым основанием являются культурная, научная и историческая ценность объекта (предмета)[2].

В ст. 91 Кодекса культурного наследия и ландшафта Итальянской Республики (введен в действие законодательным Декретом от 22 января 2004 г. № 42) указано: «вещи, представляющие художественный, исторический, археологический или этно-антропологический интерес, вне зависимости от того кем, когда и каким образом они найдены в земле или на морском дне, принадлежат государству. Все сделки по их приобретению являются не действительными»[3].

В соответствии со ст. 50 Федерального закона № 73-ФЗ правом собственности на объекты археологического наследия (движимые и недвижимые) обладает Российская Федерация. В иной собственности могут находиться археологические предметы, приобретенные субъектами гражданских правоотношений до принятия Федерального закона № 245-ФЗ. Однако гражданский оборот подобных предметов существенно ограничен. Положение закона требует дополнительного обсуждения. Так, археологические предметы неотчуждаемы по инициативе лица, которому они принадлежат. В качестве исключения в ч. 2 ст. 218 ГК РФ предусмотрена возможность их передачи государству, либо замена собственника в порядке универсального правопреемства. Изложенное не ограничивает владельца археологических предметов в праве владения и пользования ими при условии, что отдельные артефакты, либо археологические коллекции приобретены до вступления в силу положений Федерального закона     № 245-ФЗ. В данном случае, собственникам разрешено свободное экспонирование археологических предметов, а также предусмотрена возможность проведения их исследования и реставрации без получения специального разрешения.

В соответствии с приказом Министерства культуры РФ от 27 ноября 2015 г. № 2677 утвержден «Порядок передачи государству археологических предметов, обнаруженных физическими и (или) юридическими лицами в результате проведения изыскательских, проектных, земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных работ, указанных в ст. 30 Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», работ по использованию лесов и иных работ»[4]. Документ императивно обязывает передавать государству все археологические артефакты, обнаруженные физическим или юридическим лицом в ходе проведения указанных в тексте работ, для включения их в состав государственной части Музейного фонда РФ. В случае обнаружения предметов, обладающих признаками археологических, лицо, проводившее работы, должно незамедлительно их приостановить и письменно уведомить о находке региональный орган охраны объектов культурного наследия. Организация изъятия предметов производится в соответствии с требованиями ст.ст. 36, 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ и только в ходе проведения археологических полевых работ на основании выданного разрешения (открытого листа). В случае если исполнителем археологических полевых работ извлеченный из земли предмет будет признан не имеющим историко-культурной ценности, региональный орган охраны дает разрешение на продолжение проведения земляных или иных работ и возвращает предмет фактически нашедшему его лицу. Таким образом, Министерством культуры РФ определен порядок и процедура получения легальной возможности владения и пользования обнаруженным предметом. Нарушение приведенных условий в зависимости от наступления общественно-опасных последствий будет квалифицировано как административное правонарушение, предусмотренное ст. 7.15 КоАП РФ, либо как преступление, предусмотренное ст.ст. 243.2, 243.3 УК РФ.

В правоприменительной практике суды, как правило, воздерживаются от установления времени приобретения и фактической принадлежности изъятых у подсудимых археологических предметов. Так, в соответствии с приговором Балаклавского районного суда г. Севастополя от 10 декабря 2019 г. № 1-194/2019 М.Н. и О.Ю. были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного п. «а, в» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ. В ходе расследования уголовного дела у осужденных были обнаружены и изъяты предметы, представляющие особую культурную и историческую ценность. Они не были предметом рассматриваемого судом преступления, однако законность их нахождения у задержанных не была должным образом оценена в вынесенном решении. Суд в соответствии с п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ вернул изъятые предметы М.Н. и О.Ю. как законным владельцам. Указание на приобретение осужденными предметов до принятия Федерального закона № 245-ФЗ, а также наличие сведений о них в негосударственной части Музейного фонда Российской Федерации, в приговоре отсутствует[5].

О необходимости ограничения возможности свободной реализации археологических предметов высказался директор Исторического музея А.И. Шкурко[6]. По его мнению купля-продажа частными лицами представляющих особую ценность предметов должна регулироваться нормами закона, что и было сделано с приятием Федерального закона          № 245-ФЗ. В соответствии с ч. 3 ст. 8, лицам, имеющим археологические предметы, в целях получения возможности реализации прав на них было предложено в срок до 1 сентября 2016 г. передать полные сведения о находящихся у них коллекциях, отдельных предметах в негосударственную часть Музейного фонда Российской Федерации. Это было сделано с целью получения контролирующими органами исчерпывающей информации о находящихся в частной собственности археологических предметах, а также исключения возможности последующего незаконного пополнения коллекций[7]. Кроме этого, с указанной датой законодатель связал начало действия ст. 243.3 УК РФ, предусматривающей возможность привлечения к уголовной ответственности граждан, уклонившихся от обязательной передачи в Музейный фонд Российской Федерации случайно, либо целенаправленно обнаруженных археологических ценностей.

Таким образом, в настоящее время все юридически значимые действия с учтенными в негосударственном Музейном фонде Российской Федерации предметами проводятся только после регистрации их совершения в Государственном каталоге Музейного фонда. За три месяца до сделки купли-продажи собственник в письменной форме должен известить орган исполнительной власти, на который возложено право государственного регулирования в области культуры, о намерении реализовать принадлежащий ему археологический предмет, предоставив государству преимущественное право его выкупа[8]. Приведенные условия не устроили большинство владельцев частных коллекций археологических предметов, поскольку стали препятствием бесконтрольного их пополнения, в том числе за счет предметов, полученных в ходе проведения незаконных раскопок.

В целях преодоления созданных государством условий приобретения и законного владения предметами, представляющими особую научную и культурную ценность, лица, занимающиеся их незаконным поиском, неверно истолковывая содержание гражданско-правовых норм, относят археологические предметы к категории бесхозяйных вещей. Так, ссылаясь на содержание ч. 3 ст. 218 ГК РФ они указывают на возможность приобретения права собственности на обнаруженные в ходе раскопок предметы без соблюдения приведенных в Федеральном законе № 245-ФЗ условий. В соответствии с ч. 3 ст. 218 ГК РФ это возможно в отношении вещей, от которых собственник отказался, либо на которые он утратил предоставленное ему право. Сторонники незаконного археологического поиска утверждают, что вправе осуществлять поиск любых предметов, в том числе с использованием металлоискателей за пределами территории объекта культурного наследия, выявленного объекта культурного наследия, сведения о которых должны находиться в общедоступных базах данных. Так, подобной позиции на стадии предварительного расследования придерживался М., осужденный Отрадненским районным судом Краснодарского края за совершение преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ. Нахождение при нем археологических предметов М. объяснил правом свободного металлопоиска за пределами территории принятого на государственную охрану объекта культурного наследия, выявленного объекта культурного наследия[9].

Разбирая позицию лиц, занятых незаконным поиском и (или) изъятием археологических предметов из мест залегания, следует отметить, что в соответствии с ч. 3 ст. 218 ГК РФ лицо может приобрести право собственности на имущество, которое не имеет собственника, либо собственник которого не известен. Кроме этого, возможно приобретение права собственности на имущество, от которого собственник отказался или на которое он утратил право собственности по иным основаниям, предусмотренным законом. При этом предложенная законодателем правореализация возможна только при соблюдении специально предусмотренных процедур.

По мнению И.Г. Бублика в гражданском праве существуют особенности правового режима некоторых объектов собственности, которые продиктованы наличием определенного публичного интереса в регулировании правоотношений, связанных с ними (вещи, изъятые из гражданского оборота, вещи, составляющие исключительную государственную собственность), а также наличием публичного субъекта (государства, либо муниципального образования). Следовательно, безусловное огосударствление ценностей должно проходить, когда обнаруженные в составе клада, либо как находка вещи ввиду их особого значения для истории, искусства, науки и культуры в установленном законом порядке отнесены к культурным ценностям[10].

Исходя из содержания ст. 225 ГК РФ, бесхозяйными вещами, приобретение права на которые возможно при соблюдении условий, приведенных в ст.ст. 227, 228, 233 ГК РФ, являются клад, находка. Основное отличие клада от клада археологических предметов в том, что на момент обнаружения последнего отсутствует фактические данные о намерении сокрыть его от посторонних, а также исключить возможность его обнаружения кем-либо. Лица, которым принадлежали ранее археологические предметы, как правило, не преследовали подобной цели. Артефакты были в прошлом утеряны (выброшены, иным образом утрачены), либо использовались для отправления религиозного культа, к примеру, в погребальных обрядах. Ценность археологического предмета, в отличие от клада, измеряется не в материальном эквиваленте, подобная оценка является вторичной, а в культурной и научной значимости, а его сокрытие является следствием естественного хода истории и развития природных процессов. Место нахождения археологического предмета в соответствии со ст. 3 Федерального закона № 73-ФЗ является культурным слоем, либо конструктивной частью объекта археологического наследия. Процессу, квалифицируемому как преступление, предшествуют целенаправленные действия по изучению различного рода источников о месте незаконного поиска, а также о характеристиках искомых предметов. Таким образом, археологический предмет не является находкой, признаки и условия обнаружения которой приведены в ст. 228 ГК РФ. Об этом может свидетельствовать тот факт, что обнаружение искомого злоумышленником артефакта не носит случайный, непреднамеренный характер. Законодательство Российской Федерации предусматривает специальные условия для передачи случайно найденных археологических предметов в собственность государства.

По мнению А.А. Ковалева археологические предметы не могут быть отнесены к числу бесхозяйных, так как они уже имеют собственника в лице государства и должны быть переданы ему без всяких условий, нормами ст. 233 ГК РФ их правовое положение не регулируется[11].

Федеральным законом № 245-ФЗ даны соответствующие разъяснения положениям ч. 2 ст. 233 ГК РФ. Так, законодателем сделан вывод о том, что в отношении археологических предметов нет необходимости устанавливать их фактического владельца, и они без дополнительных условий принадлежат государству, регулирующему порядок хранения, реставрации и экспонирования.

____________________________

[1] Кобзева Е.В. Незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания – новое преступное посягательство на нравственные основы культурной памяти // Человек: преступление и наказание. 2014. № 2(85). С. 117–121.

[2] Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М.: Институт Наследия, 1999. С. 36–37.

[3] Codice dei beni culturali e del paesaggio, ai sensi dell’articolo 10 della legge 6 luglio 2002, n. 137. URL: http:// www.sardegnaambiente.it/documenti/19_4_20080215150630.pdf (data del caso: 21.06.2020).

[4] Порядок передачи государству археологических предметов, обнаруженных физическими и (или) юридическими лицами в результате проведения изыскательских, проектных, земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных работ, указанных в ст. 30 Федерального закона от 25 июня 2002 г. № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», работ по использованию лесов и иных работ: приказ Министерства культуры РФ от 27 ноября 2015 г. № 2677. / Сайт Министерства культуры РФ. URL: https://www.mkrf.ru/documents/o_poryadke_peredachi_gosudarstvu356082/ (дата обращения: 8 июля 2020 г.).

[5] Приговор Балаклавского районного суда г. Севастополя от 10 декабря 2019 г. № 1-194/2019 // СПС «КонсультантПлюс».

[6] Шкурко А.И. Актуальные вопросы сохранения культурного наследия// Сохранение археологического наследия России. «Круглый стол» Совета Федерации. – М.: Изд. Совета Федерации, 2004. С. 31–32.

[7] Бердников Н.Е. Археологические объекты, коллекции и проблемы хранения // Известия Иркутского государственного университета. Серия Геоархеология. Этнология. Антропология. 2014. Т. 10. С. 94–109.

[8] Об утверждении Положений о Музейном фонде Российской Федерации, о Государственном каталоге Музейного фонда Российской Федерации, о лицензировании деятельности музеев в Российской Федерации: Постановление Правительства РФ от 12 февраля 1998 г. № 179 // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 8. Ст. 949.

[9] Приговор Отрадненского районного суда Краснодарского края от 26 мая 2014 г. по уголовному делу № 1-35/2014. URL: http://sudact.ru/regular/doc/1qWtKNSlKpWU/ (дата обращения: 5 июля 2020 г.).

[10] Бублик И.Г. Юридическая ответственность за присвоение кладов, содержащих культурные ценности // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2015. № 15-2. С 96–98.

[11] Ковалев А.А. Применение понятий «археологический предмет» и «культурный слой» в правоохранительной деятельности // Сохранение археологического наследия: проблемы и перспективы. науч.-практ. конф. Противодействие незаконной деятельности в области археологии, Москва, 9-10 декабря 2013 г. – М.: ИА РАН, 2015. С. 8–32.

§4. Отграничение состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ от состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ

По мнению А.В. Сумачева нормы административно-деликтного и уголовного законодательства практически дублируют друг друга и не содержат формальных различий хотя бы по объему последствий. По-видимому, законодатель «передал» решение вопроса о степени общественной опасности содеянного в отношении археологического наследия исключительно на откуп правоприменителя, что, несмотря на генетическую связь обозначенных отраслей права, требует высокой профессиональной компетентности[2]. Позиция А.В. Сумачева обозначает содержание существующих в правоприменительной практике проблем. Состав преступления, предусмотренный ст. 243.2 УК РФ, во многом схож с составом административного правонарушения. Однако по результатам детального изучения конструктивных элементов состава административного правонарушения можно сделать вывод о наличии существенных различий между нормами разных отраслей права, на которые правоприменители не обращают внимание.

Так, появлению ст. 7.15 КоАП РФ в редакции, конкурирующей с уголовно-правовой нормой, предшествовала работа государственных органов по усилению ответственности за преступления и правонарушения, совершаемые в отношении объектов археологического наследия. Частью данной работы стало включение в УК РФ ст. 243.2[3]. Однако надлежащая дифференциация норм административного и уголовного законодательства, исходя из особенности совершаемых в отношении элементов археологического наследия действий, не была проведена. Законодатель ограничился включением в диспозицию ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ указания на возможность наступления административной ответственности в случае если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния.

Как было отмечено нами при рассмотрении объективных и субъективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ, возможность привлечения виновного к уголовной ответственности неразрывно связана с наступлением общественно-опасных последствий в виде умышленного повреждения, либо уничтожения культурного слоя памятника археологии. Если указанные последствия не наступили, то совершенное деяние образует состав административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ.

Вместе с тем, детальное изучение диспозиции ч. 1, 2 ст. 7.15 КоАП РФ и ч. 1, 2 ст. 243.2 УК РФ позволяют сделать вывод, что даже без учета общественно-опасных последствий они разные по своему содержанию. Так, к административной ответственности за совершение правонарушения в отношении элементов археологического наследия могут быть привлечены лица, проводящие археологические полевые работы без соответствующего разрешения (открытого листа), либо проводящие подобные работы с нарушением условий, указанных в выданном официальном документе. Отсутствием разрешения на проведение археологических полевых работ определяется незаконный, противоправный характер действий, о которых идет речь в действующей редакции ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ.

По степени взаимосвязи с другими отраслями права ст. 7.15 КоАП РФ является нормой закона с выраженной конструктивной бланкетностью. Она изначально заложена в формулу состава административного правонарушения в связи с наличием в признаках объективной стороны межотраслевого содержания[4]. Эта связь между административным законом и нормативными актами иных отраслей права постоянна и должна учитываться правоприменителем при квалификации совершенного правонарушения.

Так, в соответствии со ст. 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ археологическими полевыми работами являются работы по выявлению и изучению объектов археологического наследия, включая мероприятия, имеющие целью поиск и изъятие археологических предметов, проводимые на основании выдаваемого сроком не более чем на один год разрешения (открытого листа). Документ выдается федеральным органом охраны объектов культурного наследия на основании заключения Российской Академии Наук (далее – РАН РФ). Разрешение подтверждает исключительное право физического лица – гражданина Российской Федерации на проведение одного из видов археологических полевых работ (археологической разведки, археологических раскопок, археологического наблюдения). Условия выдачи разрешения связаны с наличием у гражданина необходимых научных и практических познаний в области археологии, а также трудовых отношениях с юридическим лицом, уставные цели деятельности которого связаны с археологией. Лицо, получившее разрешение, обязано письменно уведомить компетентные органы о сроке и месте проведения работ, об обнаружении объекта археологического наследия, а также об изменении его учетных данных, к примеру – территориальных границ. При этом сам порядок проведения археологических полевых работ, методы научных исследований объектов археологического наследия, состав и структура научного отчета о проведении целевых мероприятий, требования к профессиональным знаниям и навыкам исследователя определяются РАН РФ при осуществлении научной регламентации их проведения. Условия проведения работ изложены в «Положении о порядке проведения археологических полевых работ и составления научной отчётной документации» (далее – Положение 2018 г.)[5].

Законодатель, формулируя содержание ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ и приводя его в соответствие с имплементированными в отечественное законодательство нормами международного права, сделал возможным привлечение к административной ответственности профессиональных археологов. В понимании ст. 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ, именно они, выходя за пределы установленных законом процедур, могут проводить археологические полевые работы без открытого листа, либо с существенным нарушением условий, указанных в документе, тем самым совершая правонарушение, предусмотренное ст. 7.15 КоАП РФ.

Так, 18 февраля 2015 г. Нижегородским районным судом г. Нижнего Новгорода сотрудник ООО «Нижегородская археологическая экспедиция» Б.Е. был признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ. В ходе проведенного административного расследования установлено, что он, в нарушении ч. 1 ст. 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ без разрешения (открытого листа) провел археологическую разведку в границах территории объекта культурного наследия федерального значения «Культурный слой г. Нижний Новгород». В судебном заседании Б.Е. вину признал и пояснил, что разрешение на проведение археологических полевых работ им получено не было. Правонарушение совершил вынуждено, поскольку оформление открытого листа занимает значительное время, а работы по исследованию территории памятника археологии необходимо было провести в кратчайшие сроки[6].

Определенную сложность представляет административно-правовая квалификация противоправных действий непрофессиональных археологов. Большая часть лиц, занятых незаконным поиском археологических предметов, относят собственную деятельность к безобидному увлечению, возможности «используя металлодетектор, на природе заняться изучением истории родного края». Однако цель «псевдо-краеведов», как правило – пополнение собственных коллекций артефактов, а также получение возможности заработать на их продаже.

Желая избежать административной ответственности за содеянное, апологеты незаконного поиска археологических предметов считают, что их действия не подпадают под определение «археологические полевые работы без открытого листа». При отстаивании собственной позиции они ссылаются на Положение 2018 г. В тексте указанного документа сказано, что «археологические полевые работы (археологические разведки, археологические раскопки, археологические наблюдения) – это работы по выявлению и изучению объектов археологического наследия». Таким образом, злоумышленниками делается вывод о том, что указанными в законе работами занимаются исключительно археологи, а локальное вскрытие грунта (археологический шурф) к числу таковых не относится. Кроме этого любители «свободного металлопоиска» считают, что в их действиях отсутствует состав административного правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ, и настаивают на возможности свободного поиска любых предметов за территорией памятника археологии. По их мнению, если охраняемая территория специально не обозначена, не установлены информационные указатели, сведения о ней (о точных границах) отсутствуют в реестрах государственной охраны, то на этом участке разрешены любые подобные действия (псевдо археологические работы).

На странице одного из «кладоискательских» форумов размещен образец «объяснительной записки». В ней сформулирована типовая позиция для сторонников незаконного поиска археологических предметов при задержании их сотрудниками правоохранительных органов. Так, со ссылкой на положения Федерального закона № 73-ФЗ указано, что археологические полевые работы проводятся в целях изучения и сохранения объектов археологического наследия. Предусмотренное ст. 7.15 КоАП РФ правонарушение относится к административным деликтам «в области охраны собственности, соответственно, обязательным условием для наличия состава правонарушения и составления административного протокола, является наличие предмета – памятника археологии, а также субъекта, в чьи непосредственные профессиональные обязанности входит его изучение и сохранение». Кроме этого, в унифицированной форме объяснения указано, что если на месте задержания поисковика не установлены информационные таблички, а также иные указатели нахождения памятника археологии, то и нет территории объекта археологического наследия. Резюмируя приведенные доводы, составитель документа настаивает, что по причине отсутствия на месте задержания поставленного на государственный учет объекта археологического наследия, а также «профессиональных обязанностей по изучению и сохранению памятников археологии», археологические полевые работы задержанным не проводились, следовательно, в его действиях отсутствует состав административного правонарушения, предусмотренный ст. 7.15 КоАП РФ[7].

Разбирая приведенную в тексте «объяснительной записки» позицию, следует отметить, что законодатель, формулируя диспозицию ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ, использовал терминологический инструментарий, раскрывающий характер и содержание мероприятий, проводимых профессиональными археологами при исследовании объектов археологического наследия. Это не способствует достижению целей, преследуемых государством при отнесении указанного административно правонарушения к числу правонарушений в сфере сохранения историко-культурного наследия Российской Федерации. Полагаем, что для создания эффективного механизма административно-правовой защиты элементов археологического наследия, преодоления проблем правоприменительной практики, необходимо обратиться к нормам международного права, установившим ответственность за проведение бесконтрольных раскопок.

Так, п. 1 ст. 4 Конвенции Совета Европы «О преступлениях, связанных с культурными ценностями» (ЕST №221) (Никосия, 19 мая 2017 г.) требует от стран-участниц международного договора обеспечить, чтобы любой поиск и изъятие из земли или воды культурных ценностей без соответствующего разрешения преследовался национальным законодательством. При этом Конвенция 2017 г. не относит к числу «археологических» раскопки, проводимые без полученного в установленном порядке разрешения. Они изначально являются незаконными, то есть не требующими отнесения к определенному виду научных исследований. Составители Конвенции 2017 г. учли, что терминологическое словосочетание без разрешения может быть применено для раскрытия характера и содержания работ, проводимых профессиональными археологами без получения официального разрешения, либо с существенным нарушением указанных в нем условий. Вместе с тем подобные противоправные действия международным документом отнесены к числу исключительных, не формирующих правоприменительную практику, поскольку положение ст. 4 Конвенции 2017 г. направлены на пресечение незаконной деятельности тайных копателей, охотников за сокровищами. На это прямо указано в Пояснительном докладе Совета Европы в части толкования ее содержания[8]. Подобное отношение к процессу незаконных раскопок не случайно. Оно в полной мере соответствует п. «i» ст. 3 Конвенции 1992 г. В соответствии с содержанием указанной нормы процедура выдачи разрешений на раскопки, контроль над ними и другие виды археологической деятельности должны вестись таким образом, чтобы предотвратить любые незаконные раскопки или изъятие объектов археологического наследия[9].

В соответствии с положениями Конвенции 1992 г. включенные в государственный реестр объекты археологического наследия обозначаются информационными указателями. Вместе с тем государство не может обезопасить от совершения противоправных действий все без исключения памятники археологии. Так, О.В. Зеленцова, говоря о грабительских раскопках, отметила, что информационные надписи, которыми обозначаются археологические объекты, привлекают большую часть «кладоискателей-любителей», которые таким образом удовлетворяют свой противоправный познавательный интерес[10]. В целях сохранения от возможного разграбления объекты археологического наследия, находящиеся на удалении от населенных пунктов, могут быть не оборудованы информационными указателями. Об этом сказано в приказе Министерства культуры Российской Федерации от 1 сентября 2015 г. № 2328. Схожее по содержанию разъяснение ранее давалось в письме Министерства культуры РФ от 29 января 1999 г. № 95-30-14[11]. Приведенное исключение из общих правил информационного обозначения памятников археологии не противоречит требованиям закона, поскольку делается в целях сохранения элементов археологического наследия. При необходимости любой желающий может получить исчерпывающую информацию о нахождении объекта, его статусе, занимаемой территории из электронных реестров, находящихся в свободном доступе на сайтах региональных и федеральных органов охраны объектов культурного наследия.

Подлежащими государственной охране объектами археологического наследия считаются все остатки и предметы, а также любые другие следы человечества прошлых эпох, которые расположены в любом районе, находящемся под юрисдикцией Сторон (п. «iii» ч. 2 ст. 1 Конвенции 1992 г.). В соответствии со ст. 2 указанного международного документа, государства, присоединившиеся к ней, обязаны вести реестр объектов археологического наследия с информационным обозначением их места нахождения, а также создать археологические заповедники «даже там, где нет видимых остатков на земле или под водой с целью сохранения материальных свидетельств и их изучения последующими поколениями». Кроме этого, граждане стран-участниц Конвенции 1992 г. в обязательном порядке должны информировать компетентные органы государства о любых фактах обнаружения движимых и недвижимых объектов археологического наследия (п. «iii» ст. 2 Конвенции 1992 г.). Следовательно, любые предметы, найденные на территории Российской Федерации и признанные археологическими, принадлежат государству и, с соблюдением установленных законом процедур, должны быть переданы в Музейный фонд.

Таким образом, на территории Российской Федерации запрещены любые работы по поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания как на территории известного, так и не известного науке памятника археологии, за исключением их проведения в ходе археологических полевых работ, на основании полученного в установленном порядке официального разрешения (открытого листа).

Конвенция 1992 г. была ратифицирована Российской Федерацией, однако приведение норм административного законодательства в соответствие с ее содержанием, по нашему мнению, не в полной мере учло положения международного документа. Так, Федеральным законом № 245-ФЗ в ст. 7.15 КоАП РФ были внесены изменения следующего содержания: «…абзац первой части после слов «(открытого листа)» дополнить словами: «если эти действия не содержат уголовно-наказуемого деяния»[12]. В результате последующих изменений объективную сторону состава административного правонарушения образовали действия по проведению археологических полевых работ без полученного в установленном порядке разрешения (открытого листа), либо с нарушением условий, предусмотренных разрешением (открытым листом)[13]. Вместе с тем незаконные действия по поиску и (или) изъятию археологических предметов из мест залегания, в результате которых не наступили последствия, указанные в ст. 243.2 УК РФ, не имеют гносеологической связи с археологическими полевыми работами.

В соответствии с ч. 1 ст. 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ археологические полевые работы проводятся в том числе, в целях поиска и изъятия археологических предметов. Однако положение закона применимо только к действиям, не выходящим за пределы правового поля, определенного законодательством по охране памятников истории и культуры. Следовательно, раскрыть характер признаков объективной стороны состава административного правонарушения при квалификации действия лиц, не занятых подобными работами профессионально, – затруднительно. Совершаемый злоумышленниками поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест залегания, как на территории памятника археологии, так и за его пределами изначально является незаконным. На это правоприменители не обращают внимание, связывая возможность привлечения злоумышленника к административной, либо к уголовной ответственности с отнесением проводимых им поисковых работ к числу археологических раскопок, либо археологических разведок, то есть тех же археологических полевых работ. По нашему мнению в целях недопущения правоприменительных ошибок, а также отграничения состава административного правонарушения от состава преступления, предусмотренного ч. 1, 2 ст. 243.2 УК РФ, диспозицию ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ следует изложить в следующей редакции: «Проведение археологических полевых работ без полученного в установленном порядке разрешения (открытого листа), либо с нарушением условий, предусмотренных разрешением (открытым листом), либо незаконный поиск и (или) изъятие археологических предметов из мест их залегания на поверхности земли или под водой, если эти действия не содержат уголовно наказуемого деяния, - наказываются…».

Предложенные изменения позволят отграничить состав административного правонарушения, предусмотренный ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ, от состава преступления, предусмотренного ч. 1, 2 ст. 243.2 УК РФ, поскольку использованные при раскрытии признаков объективной стороны состава правонарушения дефиниции не будут ассоциированы с порядком проведения археологических полевых работ. При этом квалификация содеянного будет завесить только от характера общественно-опасных последствий совершенного противоправного деяния. Так, в случае, если не будет установлен факт повреждения, либо уничтожения культурного слоя объекта археологического наследия, либо самого памятника археологии, правонарушение будет квалифицировано по ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ. Вместе с тем будет сохранена возможность привлечения к административной ответственности профессиональных археологов, проводивших археологические полевые работы без разрешения (открытого листа), либо с существенным нарушением указанных в нем условий.

В теории права, говоря об отличии преступлений от административно-правовых деликтов, указывают на такой критерий, как наступившие общественно опасные последствия, их характер и размер. Вместе с тем следует отметить, что административных правонарушений и преступлений, которые не причиняли бы вред объекту правовой охраны и не влекли бы определенные общественно опасные последствия, нет. По мнению Л.Р. Клебанова, применительно к объектам культурного наследия отмечено, что преступления, в отличие от административных правонарушений всегда будут причинять вред не только объекту, но и предмету уголовно-правовой охраны. Это будет выражено в определенных качественных изменениях предмета уголовно-правовой охраны – его уничтожении или повреждении[14]. Детальный анализ состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ, свидетельствует о том, что необратимый вред может быть нанесен и предмету правовой охраны. Так, в части второй ст. 7.15 КоАП РФ предусмотрена ответственность за деяния, указанные в части первой административно-правовой нормы, повлекшие по неосторожности повреждение, либо уничтожение объекта археологического наследия, выявленного объекта археологического наследия. К самостоятельному объекту (элементу) археологического наследия может быть отнесен культурный слой памятника археологии (ст. 3 Федерального закона № 73-ФЗ). В предыдущей главе исследования мы отграничили состав преступления и состав административного правонарушения, предусмотренный ч. 2 ст. 7.15 КоАП РФ, по характеру психического отношения виновного к общественно-опасным последствиям. На это прямо указано в диспозиции части второй административно-правовой нормы. При совершении административного правонарушения виновный должен относиться к последствиям своих действий исключительно с неосторожной формой вины, иначе его действия образуют состав преступления, предусмотренный ч. 2 ст. 243.2 УК РФ.

О возможности возникновения проблем правоприменительной практики при подобном разграничении состава преступления и состава административного правонарушения высказался А.Н. Панфилов. По мнению ученого проведение археологических раскопок и разведок является осознанным действием лица, которое не может не предвидеть наступление вредных последствий для объекта археологического наследия. Совершение любых подобных действий приводит к умышленному повреждению, либо уничтожению культурного слоя, конструктивных элементов памятника археологии[15].

По нашему мнению указанная проблема была решена законодателем с внесением изменений в ст. 7.15 КоАП РФ. Так, Федеральным законом от 30 декабря 2015 г. № 495-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» было изменено название и содержание административно-правовой нормы. Вместо ведения археологических разведок или раскопок без разрешения, была предусмотрена ответственность за проведение археологических полевых работ без разрешения[16]. В соответствии с ч. 7 ст. 45.1 Федерального закона № 73-ФЗ к видам археологических полевых работ, кроме археологических разведок и раскопок относится археологическое наблюдение. Оно предполагает «проведение научных исследований объектов археологического наследия на поврежденных участках занятых ими территорий, в целях выявления на них археологических предметов и сохранившихся участков культурного слоя и (или) исследуемых методами раскопок конструктивных составляющих объектов археологического наследия». В соответствии с п. 5.16. Положения 2018 г. в случае выявления в ходе проведения археологических наблюдений неповрежденного культурного слоя и конструктивных составляющих объекта археологического наследия в объемах, превышающих возможности сметы на проведение археологических наблюдений, держатель разрешения (открытого листа) обязан принять меры к приостановлению строительно-хозяйственных работ на данном участке, письменно поставить в известность уполномоченные в области охраны объектов культурного наследия федеральные или региональные органы исполнительной власти, и направить им выявленные изменения учетных данных объекта археологического наследия[17]. При продолжении данного вида работ возможно наступление необратимых последствий в виде повреждения или уничтожения культурного слоя, либо самого объекта археологического наследия. Указанные действия будут совершены только с неосторожной формой вины и квалифицированы по ч. 2 ст. 7.15 КоАП РФ.

Оценив степень вреда, который может быть причинен элементам археологического наследия, законодатель признал использование специальных технических средств поиска при проведении археологических полевых работ без разрешения, квалифицированным составом административного правонарушения. Отграничение ч. 3 ст. 7.15 КоАП РФ от состава преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ, проводится по наличию общественно-опасных последствий в виде повреждения, либо уничтожения культурного слоя памятника археологии. Использование специальных технических средств поиска регламентировано ст. 45.2 Федерального закона № 73-ФЗ. В норме закона императивно указано, что использование специальных технических средств поиска в целях обнаружения археологических предметов возможно только при осуществлении археологических полевых работ. При нарушении приведенных условий, лицо может быть привлечено к ответственности по ч. 3 ст. 7.15 КоАП РФ. Препятствием к этому может стать позиция злоумышленников, которые при задержании с металлодетектором в месте незаконного поиска утверждают, что искали лом металла, а не археологические предметы. При этом возможность привлечения лица к административной ответственности будет зависеть исключительно от того, насколько полно и всесторонне изучена его противоправная деятельность на месте задержания (составлен протокол осмотра места происшествия, опрошены очевидцы произошедшего, составлен протокол об административном правонарушении и т.п.).

Возможность привлечения к административной ответственности по ч. 2 или 3 ст. 7.15 КоАП РФ связана с совершением действий, правовая оценка которым дана в ч. 1 указанной статьи. Так, если злоумышленник, используя специальные технические средства поиска, повредил, либо уничтожил культурный слой объекта археологического наследия, то в его действиях усматривается состав преступления, предусмотренный п. «а» ч. 3 ст. 243.2 УК РФ, а не состав административного правонарушения. При этом лицо, занятое подобной противоправной деятельностью, совершает преступление с косвенным умыслом, поскольку выяснить, на что среагировал прибор поиска (к примеру – металлодетектор) без повреждения поверхностного слоя почвы, признанного культурным, – не возможно.

К одной из составляющих, создающих препятствие для надлежащего рассмотрения дел об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 7.15 КоАП РФ, представители государственных органов по охране объектов культурного наследия, а также профессиональные археологи относят недоработки, допускаемые сотрудниками правоохранительных органов при оформлении административных материалов. В ходе проведенного нами анкетирования специалистам в области археологии, а также представителям региональных органов охраны объектов культурного наследия был задан вопрос: «Каковы, на Ваш взгляд, причины высокой латентности преступлений и правонарушений в отношении памятников археологии?». Большая часть опрошенных ответили, что причина в отсутствии должного опыта работы правоохранительных органов в части выявления и расследования преступлений и правонарушений в отношении объектов археологического наследия. Это ведет к росту количества материалов, по которым судами принимается решение о прекращении производства по делу в связи с отсутствием состава (события) административного правонарушения.

Отношение сотрудников правоохранительных органов к процессу незаконного поиска и (или) изъятия археологических предметов из мест залегания можно выразить во впечатлении, полученном апологетом незаконного поиска от встречи с сотрудником полиции на месте незаконного раскопа: «Однажды мне доводилось повстречаться с полицейским на копе. Но все закончилось хорошо, просто поболтали и разошлись. Он сам интересовался этой темой и хотел просто обговорить какие-то детали. Сказал, что просто так они копателей не выслеживают и приезжают только если есть жалоба от населения»[18]. Приведённый случай объясняет отношение части сотрудников органов внутренних дел к процессу выявления и пресечения правонарушений в отношении элементов археологического наследия.

Так, сотрудники полиции в протоколе административного правонарушения не указывают обстоятельства его совершения (точное место, статус территории памятника археологии и т.п.), а также часть ст. 7.15 КоАП РФ, по которой были квалифицированы действия правонарушителя. Все это представляется сторонниками «свободного поиска археологических предметов» как «неопровержимые доказательства» отсутствия оснований для привлечения к административной ответственности. При рассмотрении подобных «недоработанных» материалов «суд впадает в неустранимые сомнения относительно виновности, толкуемые в пользу правонарушителя, и как следствие делает вывод об отсутствии состава (события) административного правонарушения»[19].

Так, 10 ноября 2014 г. Гурьевским районным судом Калининградской области было прекращено административное дело в отношении М. за отсутствием в его действиях состава правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 7.15 КоАП РФ (административное дело № 5-327/2014). В описательно-мотивировочной части постановления судья указал, что решение вынесено в связи с отсутствием точных сведений о памятнике археологии, на территории которого был задержан М. Злоумышленник избежал ответственности в связи с нарушениями, допущенными сотрудниками органов внутренних дел при фиксации его противоправного поведения[20].

Постановлением Новоусманского районного суда Воронежской области от 27 сентября 2016 г. (административное дело № 12-в33/16) была удовлетворена жалоба Д. на решение нижестоящего суда о привлечении его к административной ответственности по ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ. Мотивируя принятое решение, суд указал на отсутствие достаточных сведений, что на месте задержания Д. располагался подлежащий государственной охране объект археологического наследия. Кроме этого, судья акцентировал внимание на существенных нарушениях, допущенными сотрудниками органов внутренних дел, при составлении протокола об административном правонарушении. Судьей сделан вывод о том, что обстоятельства, предусмотренные п. 1 ст. 26.1 КоАП РФ, при вынесении обжалуемого решения не выяснены[21].

В соответствии с постановлением судьи Ленинского районного суда г. Севастополя от 5 сентября 2019 г. (административное дело № 5-249/2019) Т. был признан виновным в совершении правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ. В соответствии с материалами административного производства «псевдоархеологические» работы он проводил с целью поиска археологических предметов, которые он продаёт и коллекционирует. При себе у правонарушителя было обнаружено три предмета, признанных археологическими. Привлечение лица к административной ответственности при наличии явных признаков преступления стало результатом некачественно проведенного административного расследования, в ходе которого не было установлено место поиска и изъятия археологических предметов, а также не установлен характер повреждения культурного слоя (о его наличии свидетельствуют изъятые у Т. предметы). Кроме этого, в вынесенном постановлении судья не провел анализ отсутствия признаков состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ[22].

По нашему мнению судья, рассматривающий материал о совершении правонарушения, предусмотренного ст. 7.15 КоАП РФ, в обязательном порядке должен исследовать вопрос об отсутствии в действиях лица привлекаемого к административной ответственности, состава преступления, предусмотренного ст. 243.2 УК РФ. Это является обязательным условием привлечения лица к административной ответственности, поскольку о необходимости проведения отграничения уголовно-правовой нормы от административного правонарушения сказано в диспозиции ч. 1 указанной статьи.

Предложенные нами дополнения в ч. 1 ст. 7.15 КоАП РФ, а также анализ соотношения конструктивных элементов состава преступления и административного правонарушения позволят избежать правоприменительных ошибок при оценке характера и степени вреда, причиненного элементам археологического наследия.

_______________________

[1] Филимонов В.Д. Норма уголовного права. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004. – С. 71.

[2] Сумачев А.В. Об охране культурных ценностей // Вестник Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД России. 2013. № 1. С 11–16.

[3] О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии: федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ (ред. от 22 октября 2014 г.) // Первоначальный текст документа опубликован в СЗ РФ. 29 июля 2013 г. № 30 (Часть I). – Ст. 4078.

[4] Пикуров Н.И. Квалификация преступлений с бланкетными признаками состава: монография. – М.: РАП, 2009. – С. 31.

[5] Положению о порядке проведения археологических полевых работ и составлению научной отчетной документации: утверждено постановлением Бюро Отделения историко-филологических наук Российской академии наук от 20 июня  2018 г.  № 32. // Сайт института археологии РФ. URL: https://www.archaeolog.ru/media/OPI/Polozhenie_2018_2.pdf (дата обращения: 3 июля 2020 г.).

[6] Постановление Нижегородского районного суда г. Нижний Новгород от 18 февраля 2015 г. по делу № 5-57/2015 (5-730/14) // СПС «КонсультантПлюс».

[7] Форум «Юг Клад». URL: https://southklad.ru/forum/viewtopic.php?f=401&t=1087&start=80 (дата обращения: 5 июля 2020 г.).

[8] Explanatory report of the Council of Europe to the Convention on cultural property crimes. URL: https://rm.coe.int/CoERMPublicCommonSearchServices/DisplayDCTMContent?documentId=0900001680710437 (Access data: 15.04.2020).

[9] Европейская конвенция об охране археологического наследия (пересмотренная) ) (принята 16 января 1992 г. в г. Валетта, Мальта) (ETS № 143) [рус., англ.] от 16 января 1992 г. // Бюллетень договоров. 2013 №  3. С. 41–54.

[10] Зеленцова О.В. Сохранение археологического наследия и проблема грабительских раскопок // Институт археологии РАН. URL: http://arheolog.ru/?id=245 (дата обращение: 15 апреля 2020 г.).

[11] Об утверждении перечня отдельных сведений об объектах археологического наследия, которые не подлежат опубликованию: приказ Министерства культуры Российской Федерации от 1 сентября 2015 г. № 2328. URL:https://rg.ru/2015/10/05/arh-doc.html (дата обращения: 10 января 2020 г.).

[12] О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части пресечения незаконной деятельности в области археологии: федеральный закон от 23 июля 2013 г. № 245-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2013. № 30 (Ч. I). Ст. 4078.

[13] О внесении изменений в Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон от 30 декабря 2015 г. № 459-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».

[14] Клебанов Л.Р. О юридической ответственности за причинение вреда памятникам истории и культуры // Журнал российского права. 2012. № 3. С. 63–69.

[15] Панфилов А.Н. Административная ответственность за правонарушения в сфере охраны объектов культурного наследия в Российской Федерации // Административное и муниципальное право. 2013. № 12. С. 1097–1105.

[16] О внесении изменений в Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон от 30 декабря 2015 г. № 459-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».

[17] Положению о порядке проведения археологических полевых работ и составлению научной отчетной документации: утверждено постановлением Бюро Отделения историко-филологических наук Российской академии наук от 20 июня  2018 г.  № 32. // Сайт института археологии РФ. URL: https://archaeolog.ru/media/OPI/Polozhenie_2018_2.pdf (дата обращения: 3 июля 2020 г.).

[18] Почему у нас не так: законы на кладоискательство в Англии. URL: https://zen.yandex.ru/media/kopatel/pochemu-u-nas-ne-tak-zakony-na-kladoiskatelstvo-v-anglii-5cb4025... (дата обращения: 5 июля 2020 г.).

[19] Самойлов К.Г., Колосницын П.П., Торопова Е.В. Некоторые проблемы пресечения незаконных археологических раскопок в контексте изменений, внесенных Федеральным законом № 245-ФЗ // Сохранение археологического наследия: проблемы и перспективы. науч.-практ. конф. Противодействие незаконной деятельности в области археологии, Москва, 9-10 декабря 2013 г. – М.: ИА РАН, 2015. С. 33–42.

[20] Постановление № 5-327/2014 от 10 ноября 2014 г. по делу № 5-327/2014. // архив Гурьевского районного суда Калининградской области за 2014 г.

[21] Решение Новоусманского районного суда Воронежской области от 27 сентября 2016 г. по делу № 12-в33/2016 // СПС «КонсультантПлюс». 

[22] Постановление № 5-249/2019 от 5 сентября 2019 г. по делу № 5-249/2019 / Судакт.ру. URL:https://sudact.ru/regular/doc/7dyzXytQajmX/ (дата обращения: 5 июля 2020 г.).