Канава, которую знают в ЮНЕСКО

Как разрешить себе неразрешимое

Константин Михайлов

Под занавес осени в СМИ замелькали насколько интересные, настолько и не понятные публикации о перспективах наших взаимоотношений с ЮНЕСКО. Согласно им, в Госдуме и Минкультуры обсуждается особый законопроект на эту тему. 

Со ссылкой на Елену Драпеко, первого заместителя председателя комитета Госдумы по культуре, сообщалось, что цель нововведений – облегчить жизнь и развитие Санкт-Петербурга, исторический центр которого с 1990 года является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО: 

«Центр Петербурга – объект ЮНЕСКО. По конвенции, всё, что здесь копается и реставрируется, должно быть согласовано с Парижем. Но мы не можем там согласовывать каждую городскую канаву. Мы – живой город. Предлагается ограничить юрисдикцию ЮНЕСКО. Решать свои проблемы самим, как мы сейчас и делаем». 

Это звучит решительно, но непонятно. Слыхал ли кто-нибудь о согласовании в ЮНЕСКО петербургских канав? Конечно, нет, поскольку ЮНЕСКО вообще никому и ничего не согласовывает. Его эксперты высказывают мнение, которое каждая страна вольна принимать или не принимать во внимание, никто не покушается ни на чей суверенитет. 

Страны, подписавшие Конвенцию ЮНЕСКО о Всемирном культурном и природном наследии, просят информировать ЮНЕСКО о своих строительных намерениях. Как гласит Руководство по выполнению Конвенции, «Комитет всемирного наследия призывает государства – стороны Конвенции сообщать Комитету, через Секретариат, о своих намерениях предпринять или разрешить на территории, охраняемой согласно Конвенции, крупномасштабные восстановительные или новые строительные работы, которые могут оказать воздействие на выдающуюся универсальную ценность объекта».

Если в ЮНЕСКО такие планы вызывают вопросы – оттуда приезжают экспертные миссии, дают рекомендации. Потом ищется и, как правило, находится консенсус. Если не находится – ЮНЕСКО вправе прибегнуть к «репрессивным» мерам: внести объект в специальный список «под угрозой» или исключить его из Списков Всемирного наследия. Но опять-таки: запретить или разрешить оно ничего не может. Государство – участник Конвенции – должно само решать, что ему дороже: свобода рытья канав и строек - или статус объекта Всемирного наследия.    

Но дальше было еще непонятнее. Возможно, СМИ не вполне точно передают слова уважаемой Елены Драпеко: 

 «Мы не хотим выходить из конвенции, потому что, кроме Петербурга, у нас ещё есть другие памятники ЮНЕСКО, где мы стопроцентно выполняем все их требования. Это и Кижи, что-то в Махачкале и другие места». 

Можно ли соблюдать Конвенцию где-то стопроцентно, а где-то наполовину? Так не бывает. Ее можно либо соблюдать, либо не соблюдать. (Кстати, специального поручения президента Владимира Путина о неукоснительном ее соблюдении никто не отменял.)

Здесь самое время вспомнить: несмотря на то, что первые объекты Всемирного наследия в России появились почти тридцать лет назад, в 1990 году, закона о применении соответствующей Конвенции ЮНЕСКО у нас нет до сих пор. Международные понятия и термины, например, «буферные зоны», не включены в наше законодательство, а отечественные термины далеко не всегда полностью им соответствуют. В Госдуме уже давно фигурирует законопроект, приводящий отечественное законодательство к общему знаменателю с международным, но до принятия его дело никак не доходит.  Поэтому охрана памятников Всемирного наследия в России происходит вроде бы и по международным стандартам, но в нашем вольном переводе. Оттого, кстати, так и важен обмен мнениями и экспертными миссиями с ЮНЕСКО. 

И надо сказать, что этот диалог с 1990 года никак не препятствовал развитию городов, не говоря уж о прокладке канав. Напротив, он смог предотвратить искажение важнейших исторических ландшафтов и городских панорам. Без участия экспертов ЮНЕСКО не были бы возможны, ни отмена строительства пресловутого нового музейного здания близ Соловецкого монастыря, ни отказ от строительства «Охта-центра» в Петербурге. Да и совсем недавно, например, Минкультуры РФ указало столичным властям на необходимость информировать ЮНЕСКО о проекте строительства в охранной зоне Московского Кремля, в квартале на Софийской набережной. Москва готовит экспертный отчет о воздействии новостройки на объект ЮНЕСКО – посмотрим, что выйдет… И до кризисных ситуаций, до официальной постановки вопроса об исключении какого-либо из объектов Всемирного наследия из списков ЮНЕСКО – с 1990 года, слава Богу, не доходило.   

В чем же тогда смысл время от времени повторяющихся призывов ослабить процедуры мифических «согласований»? Возможно, здесь есть некая ментальная причина – нежелание признавать собственную ответственность за происходящее. Подписывая Конвенцию о Всемирном наследии, государство не склоняет голову под иго ЮНЕСКО, а добровольно берет на себя обязательства сохранять свои памятники мирового уровня. Когда те или иные руководители оказываются неспособны обеспечить одновременно выполнение этих обязательств и развитие городов и территорий, где находятся памятники ЮНЕСКО – возникает желание переложить ответственность: дескать, развиваться нам ЮНЕСКО не дает, надо ограничивать его юрисдикцию, упрощать протоколы и т.п. 

Очень показательно, что почти одновременно с рассказами о парижском согласовании петербургских канав в новгородских газетах стали появляться такие, например, призывы:  «Какое влияние на сохранность новгородских памятников оказывает ЮНЕСКО в самом деле? Мы знаем только, что чиновники регулярно используют международную организацию как аргумент для отказа в новых строительных работах. И это означает, что назрела необходимость переформатировать «визу ЮНЕСКО» из жесткого ограничителя в пропуск для развития Великого Новгорода».

В том-то и дело, что понимается под «развитием». Сотни городов, селений и местностей мира, где имеются памятники Всемирного наследия, делают ставку в своем развитии именно на них. Приобретают мировую славу, развивают туристический бизнес, привлекают инвестиции. Это касается, между прочим, не только архитектурных и исторических памятников, в реестрах ЮНЕСКО значатся и объекты нематериального, вплоть до гастрономического, культурного наследия (соответствующую Конвенцию ЮНЕСКО наша страна пока не ратифицировала). Для такого развития, правда, нужны креативные мозги руководителей и менеджеров (в ЮНЕСКО, кстати, есть даже специальный титул – CreativeCity). И весь мировой опыт, накопленный на объектах Всемирного наследия, аккумулируемый в ЮНЕСКО, к их услугам.  

Если же ставка в развитии исторических мест делается не на эту самую их специфику и мировую ценность, не на креатив, а на традиционное строительство и освоение средств – тогда, естественно, никакой мировой опыт не нужен, а экспертизы ЮНЕСКО воспринимаются как раздражающие ограничители. 

Только на самом деле это ограничители не развития, а строительных или иных амбиций. И когда нам в очередной раз рассказывают о трудностях прокладки канав из-за ЮНЕСКО и необходимых в связи с этим реформах законодательства, невольно задумываешься: а может быть, слухи о задуманном очень серьезными людьми строительстве коттеджных поселков на тех же Соловецких островах – не очень-то и слухи?  

Авторская редакция. Текст опубликован в журнале «Огонек», № 47, 2018 

Фото: WikimediaCommons