Полторы комнаты в музее Лермонтова. Часть 2
"Каждая совершенная реставраторами ошибка - это отклонение от стиля, нарушение единого стилевого комплекса"
Игорь Киселев
Печи в доме, в унисон всему остальному - за пределами мемориального периода. Печь с изразцами 22х40 см, без мелкой кракелюрной сетки датируется концом XIX - началом XX вв. Эти изразцы продолжали изготавливаться и в 1920-х гг. Начало их производства по новым технологиям было положено в 1880-х гг., т.е. в интерьерах начала XIX в. такие изразцы не что иное, как агрессивный стилевой диссонанс.
Фото 6. Антресольная печь поднята над полом на 20 см., выглядит малоэстетично и неправдоподобно. Цоколь нужно бы поставить на пол, а оставшееся пространство (те же 20 см) под карнизом использовать для фриза.
В доме есть печи с изразцами 17х34 см, покрытыми белой поливой и мелкой кракелюрной сеткой, которые были в употреблении первые три четверти XIX в. Плоский цоколь в парадных печах относит их датировку к третьей четверти XIX в. Думаю, что с натяжкой их можно было бы датировать визуально 1844-м годом, но и это в любом случае не начало XIX в. В жилых комнатах бельэтажа, антресолей и мезонина должны быть другие изразцы размером 17х24 см с кобальтовым рисунком или кобальтовой же каемкой. Все цоколи должны быть объемными, в начале XIX в. скорее с профилировкой каблук, нежели выкружка. Выкружка стала венчать цокольный изразец в эпоху позднего ампира. Печи были сменены в 1840-1870-х гг. Более точная датировка может быть получена в результате новых натурных исследований.
Фото 7. Печи в прихожих. Слева - печь в хозяйственной прихожей, датируется началом XX в. Колер в этой комнате первоначально был зеленым. Справа - печь в парадной прихожей. Можно ли зеркалом стенового типа и такого размера отопить прихожую, смежную с холодным наружным воздухом?
В будущем должна быть полностью пересмотрена общая концепция печей в доме. Основой для нового проекта должны послужить габариты печей как результат натурных исследований фундаментов и стен, а также расчеты необходимой обогревающей поверхности по формулам, рекомендуемым строительными пособиями начала XIX в.
Также полностью должна быть пересмотрена концепция дверных заполнений, дела с которыми обстоят еще неприглядней. Начнем с того, что образец подлинной парадной ампирной двери, найденной на объекте, по каким-то причинам был проигнорирован. Запроектированные придуманные двери не только никак не приближаются к исходным. Изготовленные и установленные дверные заполнения не могли существовать ни в какой строительный период (комбинация форм, калевок, пропорций, размеров отдельных деталей). Более всего они стилистически близки к сталинскому ампиру.
Фото 8. Парадные двери. Слева - обмерный чертеж первоначальных дверей, верх обрезан. В центре - запроектированные и установленные двери в парадной зоне. Справа - дверь из залы в гостиную. Створки должны открываться в противоположную сторону, в залу.
Плоская обрезка торцов дверного плинтуса вызывает чувство неловкости. Венчающий профиль плинтуса всегда и всюду и без исключений должен заворачивать на торец, причем с измененной конфигурацией калевки.
Все дверные калевки в доме сейчас сложно-составные, в то время, как ампирная калевка (каблук или выкружка) должна быть простой, состоящий исключительно из одного четкого и крупного профиля, чем и отличается от сложнопрофильных калевок XVIII и 2-й половины XIX в. Тем более что этот профиль был изначально задан найденной подлинной парадной дверью.
Фото 9. Дверная фурнитура.
А. Петля такого типа не могла быть изготовлена ни в какое другое время, только в конце XX в.
В. Ручка была наиболее популярна в начале XX в.
С. Ручка, характерная для двустворных дверей 2-й трети XIX в. В доме Лермонтова применена на одностворных дверях как бы начала XIX в.
Притворная щель в существующих парадных дверях закрыта нащельником в формах сталинского классицизма. В парадных дверях русского ампира никогда не делали нащельников. Исключение могли составлять остекленные наружные двери, конструкция которых приближалась к оконным переплетам. При этом нащельник в таких дверях был только с одной, наружной стороны и не прибивался или приклеивался к обвязке, а выбирался в массиве обвязки и составлял с ней единое целое.
Фото 10. Слева (А) изготовленный плинтус парадных дверей. Справа (В) - каким он должен быть.
Именно из деталей состоит стилевое наполнение интерьеров и фасадов, которые и формируют единый стилевой ансамбль. И каждая из них - свидетель эпохи и обозначает, что этот памятник датируется именно 1815 годом, а не 1715 и не 1915. Каждая совершенная ошибка - это отклонение от стиля, нарушение единого стилевого комплекса.
Двери, одинаковые во всех помещениях – такого не следует допускать. Существовала тонкая иерархическая дифференциация всех архитектурных элементов. Чердачные филенчатые двери с бронзовыми ручками – несомненный нонсенс. Чердачные двери, как правило, - либо щитовые плотницкие, либо остекленные, с нижней наплавной филенкой и кованой железной ручкой-скобой, окрашенной черной краской. Остекленные двери делаются тогда, когда неподалеку находится слуховое окно, способное осветить темный глухой коридор мезонина.
Те, кто изучал пространственную организацию интерьеров в ампирном жилом доме, знают, что все двери в парадной анфиладе должны открываться в одно помещение; как правило - в залу и в парадную спальню. В гостиную не должна открываться ни одна дверь. Это стилевая особенность анфиладных дверей первой половины XIX в. Авторы проекта не иначе как испытали на себе новое тлетворное влияние Запада: смотрели европейские исторические фильмы, снятые во дворцах и замках XVII-XVIII веков в западной Европе, где бесконечные анфиладные двери предыдущих эпох распахиваются в одном направлении. Этот кинематографический фокус можно причислить к бесчисленным образцам отечественной реставрационной мифологии. Опыт работы решительно свидетельствует, что ничего не нужно придумывать в творческом порыве и ничего не нужно измышлять. Надо просто исследовать и делать так, как было сделано до нас. Это, конечно же, если реставрация научная. Если раскрыть зондажом первоначальные конструкции, в них с легкостью можно обнаружить, в какую сторону в действительности открывалась дверь, ведущая из гостиной в залу.
Оконные заполнения - такой же камень преткновения для любого реставратора, как и все остальные элементы. Однако окна отличаются тем, что они являются одновременно интерьерным и фасадным атрибутом. Поэтому, все ошибки реставратора видны всякому, кто проходит мимо по улице. Ходить по улицам наших столиц мимо отреставрированных памятников удовольствие небольшое: грамотно запроектированных окон - единицы. Грамотно проектировать не обучают ни в одном учебном заведении страны. Напрашивается вопрос - а чему же там обучают? И где те учебники и методические пособия, которые могут помочь реставратору?
Я бы начал анализ окон дома Лермонтова с того, что авторы, помимо жилых комнат, решительно отказались восстановить несколько оконных проемов в антресольном этаже. В парадной прихожей бельэтажа один из оконных проемов заложен реставраторами, а другой сделан по образцу парадного, т.е. это первоначальное окно разрушено, а подлинный сруб пропилен для увеличения размеров окна.
Фото 11. Наружная стена забытых комнат, видимая на чердаке. Розовым прикрыты места первоначальных окон. Кругом обведен гребень утраченной анфиладной двери в поперечной стене, разделявшей две антресольные комнаты.
Парадные окна бельэтажа содержат две серьезные реставрационные ошибки, которые не позволяют отнести их не только к лермонтовскому времени или даже к 1944 году, но и к какой-либо иной эпохе. Это, прежде всего, ширина средника и, что наиболее существенно, ширина горбыльков, которая сейчас составляет 56 мм. В России ширина горбылька с начала до середины XIX в. равнялась примерно 30 мм, а 56 мм - такого не было ни в одной исторической эпохе. После середины XIX в. ширина горбылька резко начинает уменьшаться и в 1860-х гг. может уже составлять 17 мм.
Чрезвычайно серьезная ошибка - ширина фрамужного горбылька, которая в первой половине XIX в. была равна суммарной ширине вертикального средника летних рам. Узкий горбылек начал широко применяться в московских фрамугах только в третьей четверти XIX в. Узкий фрамужный горбылек - один из наиболее распространенных мифов национальной реставрации. Его можно увидеть и на таких высоко оцененных и всячески премированных объектах, как дом Муравьева-Апостола на Старой Басманной.
Фото 12. Окна. Слева - парадное окно, справа - его фрагмент. Фрамужный горбылек не датируется никаким временем, шпингалеты - 2-й половины XIX в. В центре - подантресольное окно без фрамуги.
В первой половине XIX в. форточек в окнах еще не делали, они стали выборочно появляться в московских окнах примерно в середине XIX в. Форточки должны быть на створке, которая не несет металлической фурнитуры. Нащельник в окне должен быть только один - с наружной стороны. Внутренние рамы не должны быть створными, зимние рамы - сплошные. Иногда, в больших окнах, они могут делиться на фрамугу и нижнюю часть. В музейных условиях бесфорточные окна с единой зимней рамой являются идеальными в тех случаях, когда интерьеры снабжены техническими приборами, которые поддерживают постоянную температуру и влажность в экспозиционных комнатах. В тех случаях, когда для приспособления требуются распашные внутренние переплеты, в доме хорошо бы устроить хотя бы одно окно с зимней рамой, чтобы экспонировать в интерьерах его в качестве достоверного образца.
В наружных рамах во всех окнах дома Лермонтова применен двойной профилированный штапик: с наружной и внутренней сторон. Штапиков в окнах 1-й половины XIX в. не должно быть вообще, а внутренняя калевка должна быть монолитна с обвязкой. Стекла должны крепиться на шпильках и замазке исключительно. Для раннего ампира более характерна калевка каблук определенного профиля, которая и может быть рекомендована для парадных окон дома. Наружный штапик-калевка устоялся как стабильный элемент только в последней четверти XIX в.
Фото 13. Фрамужный оконный горбылек в руководствах И.И. Свиязева, изданных в 1833 и 1839 гг.
Во всех окнах дома на заглушинах отсутствуют ветровые крюки. Среди сотен обследованных и обмеренных распашных окон мне не приходилось встречать ни одного без ветрового крюка. Исключения возможны только при подъемных переплетах.
В доме Лермонтова в окнах применены позолоченные шарнирные петли. Я бы начал с того, что позолоченная шарнирная петля в XIX в. - это нонсенс. Помимо этого, в первой половине XIX в. шарнирные петли практически не применялись, их вытеснили более прочные и дешевые полушарнирные. Типичная для этого времени оконная петля: железный баут, окрашенный черной краской и латунные (не золоченые) шарики в верхней и нижней частях. В Москве, в отличие от Петербурга, окна открывались только наружу, поэтому и петли должны быть видны снаружи, а не из интерьера.
Технология крепления петель к раме и коробке в лермонтовские времена - исключительно вколотная и никакая другая. Однако ни разу в Росси я не встречал в отреставрированных окнах вколотных петель. Дом Лермонтова - не исключение. Никаких других петель для оконных переплетов распашного типа, кроме вколотных, в это время не знали. Подавляющее большинство реставраторов понятия не имеют об этом типе петель и о хронологических границах их существования. Мне не до конца понятно, как можно профессионально работать без этого знания. Как без этого знания исследовать и как проектировать.
Полагаю, что было бы несправедливо не отметить в заключение один немаловажный положительный момент в концептуальном подходе последней реставрации конца 2000-х. Одной из методических установок было определено оставить максимально все, что сохранилось памятнике на момент начала реставрационных работ. Именно это обстоятельство позволило реставраторам не навредить памятнику удалениями или коренными преобразованиями. Именно это позволит в будущем осуществить исчерпывающие исследования и грамотный проект. Думаю, что многим реставрационным организациям есть полный смысл взять эту методическую установку на вооружение.
Мне представляется вполне целесообразным рекомендовать дом Лермонтова на Малой Молчановке в качестве учебного полигона для студентов высших учебных заведений: подробно анализировать на месте, как не нужно реставрировать. Правда, в противовес, нужен другой памятник, чтобы показывать, как нужно работать на объекте. Я таких объектов начала XIX в. не встречал. Может быть рекомендован дворец Кусково, который, несмотря на многочисленные реставрации, сумел как-то сохранить достаточно много подлинного материала.
Интересен еще один вопрос. Заказчик - Министерство культуры - утвердил разработанную документацию, а потом и принял в эксплуатацию полную реставрацию объекта. Два раза. А еще наши доблестные эксперты хорошо поработали, заполнив требуемое количество бумаг и получив совсем неплохое вознаграждения за труды праведные. И сам собой напрашивается вопрос: каким образом наше национальное наследие защищено от компании реставраторов, экспертов и бескорыстных министерских ребят? Вкупе с Мосгорнаследием?
При сложившихся обстоятельствах научный штат музея мог бы контролировать качество научно-исследовательских работ. Но, благодаря бдению и неустанным заботам Министерства культуры РФ музей не является заказчиком, а потому и лишен права решающего голоса.
Отсутствие национальной реставрационной школы по памятникам XIX в., наряду с отсутствием практических учебных пособий, и соответствующих методик обучения в высших учебных заведениях страны не оставляет сомнений в нецелесообразности тотального проведения реставрационных работ на отечественных памятниках культуры. Уверен, что в будущем (надеюсь, не очень далеком), при благоприятном стечении обстоятельств реставрация будет, как и во всех развитых странах, производиться в исключительных случаях, отдавая предпочтение сохранению, поддержанию, консервации и использованию памятников.
Полторы комнаты в музее Лермонтова. Часть 1