Российская реставрация методом Хулио Кортасара

Жизнь любого объекта культурного наследия в точности повторяет жизнь человека

Андрей Михайленко, эксперт-реставратор, Санкт-Петербург

От редакции. Продолжая праздновать День реставратора 1 июля, мы дополняем начатую «Хранителями Наследия» в апреле Большую реставрационную дискуссию статьей нашего постоянного читателя. Возможно, она сама способна породить новую дискуссию, на этот раз по финансовым аспектам реставрационного процесса.

Предисловие

В девятом классе друг дал мне на несколько дней почитать сборник «Другое небо» Хулио Кортасара. Именно с него началась моя любовь к латиноамериканской литературе. Потом на развалах блошиного книжного рынка Ленинграда в скверике у водонапорной башни, где сейчас музей кофе, разгуливая под дождливым осенним небом и разглядывая разложенные на земле на газетах и картонках книжные сокровища, я зацепил сборник Кортасара с романом «Игра в классики». Прием, используемый одним из моих любимых авторов, называемый модным ныне словом квест, я решил сделать основой заметок о проблемах сохранения архитектурного наследия.

Вступление

Жизнь любого объекта культурного наследия в точности повторяет жизнь человека. Когда у нас проявляются признаки заболевания, когда нас начинает что-либо беспокоить, мы движемся по нескольким вариантам. Первый и классический – запись к врачу, дальше анализы, диагностика, стоимость и лечение. Второй и нетрадиционный – поиск альтернативных (нетрадиционных) специалистов, дальше анализы, диагностика, стоимость и лечение. Третий и достаточно частый – самолечение, диагностика методом опроса знакомых и сканирование интернета, стоимость и лечение.

Все эти способы применяются повсеместно и при сохранении и реставрации культурного наследия. И, как в ситуации с состояние человека и поиском вариантов лечения, в отношении проблем сохранения памятников возникают три описанных выше варианта. Первый и классический – обращение в государственные органы охраны за помощью по проведение работ на объекте культурного наследия, дальше анализы (исследования, отбор образцов, проб, бурение скважин), диагностика, стоимость и реставрация. Второй и нетрадиционный – поиск альтернативных (нетрадиционных) специалистов (экспертов, подрядчиков), дальше анализы (исследования, отбор образцов, проб, бурение скважин), диагностика, стоимость и лечение, причем в государственные органы все равно приходится обращаться, но уже на этапе сдачи работ, чтобы зафиксировать выполненные мероприятия по лечению (реставрации). Третий и достаточно частый - самолечение (привлечение просто реставраторов, строителей, отдельных бригад), диагностика методом опроса знакомых и сканирование интернета, стоимость и лечение (ремонт и в отдельных случаях элементы реставрации).

Проблемы законодательства в области сохранения памятников, включая государственные шаблоны по процедурам определения «достойных» выполнить процедуры лечения или спасения памятников, всем давно известны и конечно найдут отражение на страницах нашего квеста.

А пока остановимся на главном как для человека с его недугами, так и для памятника индикаторе – Стоимости.

Корень всего – проблема ценообразования

События последних нескольких лет в области сохранения культурного наследия выявили самую злободневную проблему, корень всего происходящего – это проблема ценообразования стоимости проектных и реставрационных работ на памятниках.
Приведу несколько примеров. Из последнего – это отмененный тендер по Копорью. И здесь главная проблема не в наличии старого проекта, многочисленных исследований и даже обмеров. Проблема в смете, рассчитывающей стоимость выполнения проекта. На сумму 97 миллионов, как это звучало в контракте, никто не смог бы выпустить полноценную документацию в полном соответствии со сметой, описывающей работы по лечению этого знакового крепостного сооружения. В лучшем случае можно было бы сдать документацию на 33-45 миллионов, да и то с натяжкой. Дальнейшие сценарии (это уже блок законодательства и правоприменительной практики) – «закрыли» все 97 – и мартовская история 2016 года всем участникам. Или «закрыли» по факту (последние год-два – это основной подход заказчиков) – многие подрядчики не рассчитав реальные затраты своих исполнителей и смежников, оказались бы просто в глубоком минусе. Причина – безобразная и неграмотная смета. То есть инструментарий определения стоимости лечения.
Пример второй - из недавнего печатного выступления петербургского архитектора Никиты Явейна. Его студия заключила контракт на 6,0 млн рублей на проект реставрации по дому Добберта в Санкт-Петербурге (Большая Пушкарская улица, 14, на заглавном фото). Это один из немногих сохранившихся памятников деревянного зодчества. Здание включено в состав учебного комплекса театра Бориса Эйфмана. Выполненная по проекту реставрация (на высоком уровне) при сметной стоимости оказалась убыточной для подрядчика и проектировщика. Себестоимость проектирования составила 10,5 млн рублей, а самих работ под ключ - 130 млн рублей при выделенных 65 млн. рублей. Причина та же – неграмотные сметы.
Многие строительные и реставрационные материалы уже давно превышают на 30-60-100% сметную стоимость - это еще один шаг к банкротству подрядчиков или их погружению в пучину проблем с проверяющими организациями, если удается сдать объект или выполнить свои объемы по договору.

Последний пример. Тендер на строительство развязки на Синопской набережной в Санкт-Петербурге остался без участников. Желающих за 1,1 млрд. рублей не оказалось. Наконец, подрядчики стали думать - становиться сразу банкротами, финансировать при этом государство за счет своих средств, ставить под угрозу свой бизнес - или потратить время на анализ смет к тендеру с учетом своих накладных расходов, стоимости основных материалов и адекватности расценок проекту.

Количество примеров по данной тематике начинает расти. От того, насколько грамотно, честно и профессионально подошел сметчик (а именно он отвечает за определение стоимости «лечения» памятника) к анализу всех документов, проектных решений, натурных исследований, технологий и материалов зависит путь, по которому пойдет сам процесс лечения. Это может быть полноценная научная реставрация, продолжающаяся ровно столько, сколько нужно (единичные примеры); это может быть рядовое лечение – стандартный подход к выполнению набора приемов или реставрационных вмешательств. Или способ под название «латание дыр», когда владелец или пользователь пытаются за минимальные деньги как бы что-то сделать. Замечательный пример этого способа - это тендер на 290000 рублей, который Минкультуры РФ проводит по кровле здания Биржи в Санкт-Петербурге. Какой итог получится, нетрудно догадаться.

Условная достоверность 

Как уже отмечено ранее, лечение начинается для пациента со стоимости. Так и в реставрации. Насколько качественны анализы объекта (натурные исследования, обмеры, проектные решения и т.д.), настолько достоверна стоимость работ.

В нашем случае имеет место еще и проблема с инструментарием. А именно: на сегодня сметно-нормативная база морально устарела лет на двадцать-тридцать. Большинство новых материалов в базе просто отсутствуют, множество видов работ отсутствуют, многие расценки берутся «применительно». Вот и получается, что достоверность в определении стоимости работ по лечению памятника носит достаточно условный характер, который с учетом понижения стоимости работ на этапе тендерных процедур получает еще большие искажения.

Поэтому 290000 рублей на ремонт кровли здания Биржи – это авантюра для подрядчика и памятника с печальным концом еще до тендера. Несоответствующие стоимости работ и материалов расценки однозначно подтолкнут исполнителя к упрощенному варианту ремонта, с которым уже зимой возникнут проблемы.

Заключения на стоимость лечения памятников, которые выдают органы охраны, разного рода и уровня экспертизы, в нашем случае, не являются достоверными фильтрами, которые поправят дело. Этот вопрос, как и необходимость введения в реставрации современной качественной сметно-нормативной базы - темы последующих квестов.

Фото: al-spbphoto.narod.ru.