Минус один

Евгения Твардовская

Первоначальный вариант этого текста был опубликован в октябре 2013 года под названием «Список Нирнзее: шесть домов под угрозой». Название предполагало ассоциативный ряд со знаменитой исторической драмой Стивена Спилберга: список Нирнзее – список домов известного немецкого зодчего, которые образуют городскую ткань, может быть, и незатейливы по архитектуре, но имеют историю, обжиты, стали частью облика города, а потому нет повода их сносить, а есть причина их беречь и реставрировать.

Тогда номером один в списке шел, как нетрудно догадаться, комплекс домов Привалова на Садовнической улице, ныне стираемый с лица Москвы - под мантры о всеобщем благе и законности - совместными усилиями мэрии, Комиссии Правительства Москвы по градостроительству в охранных зонах, Мосгорнаследия и ООО «Великан XXI век».

Итак, в списке Нирнзее остается всего пять пунктов. Мы его актуализировали и предлагаем вашему вниманию.

А для начала вспомним их создателя. Эрнст-Рихард Нирнзее – один из самых модных архитекторов Москвы начала XX века. Он не был изобретателем какого-либо собственного стиля, но весьма талантливо сочетал и копировал высокие образцы и чувствовал современные тенденции. Он первым начал строить в Москве «тучерезы» — здания выше восьми этажей, а в оформлении и внутренней планировке предвосхитил конструктивизм 1920-х гг.

Нирнзее — автор не одного десятка доходных домов в центральной части города, районах Тверской и Тверских-Ямских, на Земляном Валу. Может быть, из-за выгодного местоположения последние 20 лет они подвергаются тотальному преследованию со стороны застройщиков. Только два дома (в Большом Гнездниковском и в Климентовском переулках) имеют охранный статус. Доходные дома Нирнзее — качественные и прочные. А потому инвесторам, присмотревшим участок с таким зданием, приходится идти на разные ухищрения, чтобы искусственно довести здания до аварийности. Им сопротивляются изо всех сил и жильцы домов Нирнзее, и их соседи; помогают градозащитники. Но нет ни одного случая, в котором бы за исторический дом вступилось Мосгорнаследие, не говоря уже о местных органах власти.

Улица Климашкина, 7/11

Знаковый адрес для Нирнзее. Здесь располагалось его архитектурное бюро. И вообще «домом Нирнзее» до строительства «тучереза» в Большом Гнездниковском москвичи называли именно это здание в тогдашнем Курбатовском переулке. Сейчас от стильного пятиэтажного дома остались две стены с пустыми глазницами.

Это результат деятельности инвестора - ООО «Фобос». Компания согласовала в городских властных структурах проект, по которому от здания оставались лишь воспоминания. Оно превращается в жилой «дом первой категории комфортности» — на 90 человек, надстраиваются два этажа, конечно же, устраивается подземная парковка. Предложения приобрести квартиру в этом доме до сих пор висят в интернете, как и инфощит на замороженной с 2010 года стройке.

Жители, которые в этом районе очень активны и неравнодушны, «Фобоса» не испугались и с весны 2008 года развернули настоящую Пресненскую оборону. Митинги, пикеты, бесконечные письма. Хотели спасти исторический дом, разрушаемый исключительно по хотению инвестора, да и беспокоились за сохранность собственных квартир. Известно, что на Пресне сложные гидрологические условия: насыпные склоны, созданные еще в начале прошлого века. Проект же реконструкции дома Нирнзее предполагал гаражи на 10 метров вглубь.

В конце мая 2013 года Градостроительно-земельная комиссия Москвы расторгла договор аренды с инвестором. В формулировках говорится, что «власти города учли мнение жителей». Скорее всего, причина гораздо банальнее: ООО «Фобос» обанкротился. Дальнейшее использование участка, говорится в документах, определит Москомархитектура. А это значит, что ситуация — повторится. Новый инвестор будет проектировать без учета исторической ценности здания. Государством оно не охраняется, стены пообветшали.

Ведь дом за все время мытарств так и не стал региональным памятником, всего лишь — ценным градоформирующим объектом.

Дом дешевых квартир («Дом Нирнзее»), Большой Гнездниковский пер., 10

Самый высокий дом предреволюционной Москвы, как тогда говорили — «тучерез». Он был возведен в 1912-1913 годах. Сочетал в себе черты уходящего модерна и рождающейся неоклассики, в чем-то предвосхитил конструктивизм. Из новшеств того времени — плоская крыша, которая была обжитым пространством. Там работало кафе, кинотеатр «Крыша», картинная галерея и была съемочная площадка «Чайка». Главный фасад облицован плиткой, имеет лепной растительный декор и фигурный аттик. Гордость дома — венчающее керамическое панно с лебедями, изготовленное абрамцевским заводом (на заглавной иллюстрации). Все это — дань уходившему модерну. А вот дворовые фасады и внутренняя планировка — максимально аскетичны. В доме большое число одно-двух-трехкомнатных квартир с кухнями-нишами. В полуподвале работал театр-кабаре «Летучая мышь». На первом этаже были конторы. Таким образом по функциональному устройству «тучерез» был прообразом дома-коммуны 1920-1930-х годов.

За свой век дом ни разу не реставрировался. Но ему повезло с жильцами, среди которых оказались профессиональные архитекторы и реставраторы. За свой счет они реставрировали подъезды. А также создали Совет дома, чтобы следить за порядком и грамотной эксплуатацией памятника. В прекрасной сохранности плитка на полу, модерновые двери, кое-где даже сохранились двери в квартиры с ключиком для звонка и надписью «Прошу крутить».

В 2012 году дом Нирнзее попал в городскую программу благоустройства фасадов. На доме появились рабочие, с трудом понимающие русский язык, стали сбивать декор и плитку, делать какие-то перекраски. Жители испугались, что так и до панно на крыше доберутся, забили тревогу и объясняли прорабу, что дом — не стандартная многоэтажка, а памятник, что на стенах не просто керамика за 4 тысячи рублей-кв. метр, а ценный исторический элемент.

«До зимы они не управились и мы добились, чтобы работы отложили до весны. В результате при перекраске в исторический цвет они так и не попали, швы правильные не сделали. Но если бы не наши усилия, все было бы еще хуже, — рассказывает член Совета Дома Геннадий Астафьев, который с рождения живет в доме. — На крыше они постелили так называемый „мягкий ковер“. Я им предлагал отделать все плиткой, как было раньше, чтобы крышу можно было эксплуатировать. Но нам ответили: это уже реставрация, а мы делаем ремонт. Хотите, чтоб как при Нирнзее — ищите бюджет».

Доходный дом А.В. Лобозева, Оружейный пер., 43

Это первый московский небоскреб-красавец, построенный архитектором в 1911-1912 гг.. Дом капитально перестраивался в 1980-е гг. Тогда и утратил внутреннее убранство и проездную арку с декоративной решеткой ворот. Но сохранял свою главную особенность как высотного здания: был виден на большом отрезке Садового кольца. Однако обзор сокращали-сокращали и зарезали до конца. В 1970-е годы при реконструкции второго транспортного кольца исчез переулок, на который дом был обращен. Ну, а строительство небоскреба, прозванного «пирамидой Хеопса», прямо впритык к зданию его окончательно поглотило. Против пирамиды было много протестов, но вице-мэр по строительству Марат Хуснуллин привел «неопровержимый» довод в пользу строительства: в случае сноса городу пришлось бы выплатить инвестору 2-3 миллиарда рублей. Таким образом, нашему современнику архитектору Михаилу Посохину все-таки удалось прыгнуть выше архитектора Нирнзее.

4-я Тверская-Ямская улица, д. 12

Это замечательный образец московского доходного дома в стиле «модерн». Фасад разделен ризалитом и эркерами, окна имеют модную на момент строительства вытянутую форму, причем многие даже сохранили аутентичные деревянные рамы.

Жива и большая часть интерьеров: оформление парадного подъезда с красивыми крестовыми сводами, лестница с кованым ограждением с характерным рисунком в формах позднего модерна, перила, выполненные по эскизам самого архитектора. Полностью цело и напольное покрытие в подъезде — керамическая плитка.

Дом давно расселен, одно время там жили люди без определенных занятий, с трудом понимающие русский язык. Сейчас не осталось и их. Дом медленно, но верно выморачивают.

Вопрос о его сносе несколько раз выносился на Комиссию Правительства Москвы по градостроительству в зонах охраны соседним медицинским институтом им. Бурденко. Первый раз доказать аварийность и целесообразность уничтожения крепкого исторического здания не получилось. Тогда поступило предложение сохранить от него только фасад со всеми вытекающими: отступ вглубь, надстройка и проч. Вопрос был снят с обсуждения. Но учитывая нынешнее состояние дома, до аварийности — недалеко. Комиссия согласовала в итоге градрегламенты, предусматривающие только сохранение лицевого фасада дома (как это в Москве делается – мы неоднократно проходили), с надстройкой и искажением его исторического облика.

Что ждет здание в случае реконструкции, несложно представить. Институт им. Бурденко уже выстроил многоступенчатого гиганта с башенками по соседству, тем самым показав свои вкусовые пристрастия. Так, шаг за шагом, искусственно разрушается улица с гармоничной, прекрасно сохранявшейся исторической застройкой, кстати, настоящим «заповедником Нирнзее». Неподалеку от дома № 12 находятся дома № 5 - доходный дом Е.К. Калиновской, украшенный единственной в своем роде фасадной мозаикой и майоликовыми наличниками, выполненными на керамическом заводе С.И. Мамонтова за Бутырской заставой, и № 24 — замечательные образцы работы мастера.

Доходный дом М.И. Бабанина, Климентовский пер., 6

Восьмиэтажное строение (1912-1913 гг.) на углу Климентовского переулка и Садовнического проезда и сейчас сохраняет функцию многоквартирного жилого дома. Здание имеет типичный план доходного дома, в котором у дорогих квартир есть эркер. В 1940-х годах был пробит участок проезда до метро «Новокузнецкая», и боковой фасад дома стал лицевым. Постройку отличает внушительная ампирная купольная ротонда в угловой части. Лепной декор сочетает мотивы московского ампира и неоклассику. Знаковым элементом здания является аттиковый этаж, украшенный монументальным и выразительным рисунком.

В 1956-м году к дому Бабанина пристроили здание Гостелерадио.

Это один из двух домов Нирнзее, являющихся памятниками регионального значения. Однако почетный статус на деле не смог спасти дом от искажений, постепенно выхолащивающих его оригинальный облик. Весь первый этаж уже испещрен входами-выходами, под которые переделаны окна первого этажа. В основном это сделали еще до 2009 года, когда дом стал памятником. В 2013 году жители развернули наступление против перестройки квартиры № 70 — новый хозяин решил превратить два окна во вход, пристроить крыльцо и навесить козырек.

«Мы до сих пор не знаем фамилии владельца и, главное, того, что здесь будет, - рассказывает житель дома Иван Бойко. - Когда начали растесывать окна, мы вызвали Мосгорнаследие, оно как раз неподалеку, на Пятницкой. Работы были остановлены, так как с департаментом не согласовывались. Но прибывшая инспектор сказала странную вещь: ей главное проверить, чтобы ведущиеся работы соответствовали тому, что уже утвердила Мосжилинспекция».

Работы на доме были заморожены. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что предмет охраны дома (то есть перечень ценных элементов, которые подлежат сохранению при любых условиях и обстоятельствах), составлен настолько в общих фразах, что, по сути, здание можно снести и выстроить вновь в тех же габаритах. Уже был наготове и акт экспертизы, которым обосновывается, что окна и двери - вещи одного порядка и замена одного на другое исторический облик памятника совсем не меняет. Ну, а мнение краеведов, жителей, градозащитников, как говорят, с мнением компетентных органов — может не совпадать.

Перечитывая сегодня этот перечень, можно сказать, что список Нирнзее на глазах становится ближе уже не к Шиндлеру, а к «списку Петра Барановского». Среди историков бытует легенда, что Сталин попросил знаменитого реставратора перечислить, какие московские памятники нельзя сносить ни в коем случае. Петр Дмитриевич и его коллеги уж было обрадовались, внесли в список Сухареву башню, Китайгородскую стену и ряд других ценных столичных объектов, которые были вскоре уничтожены, именно по этому списку… под лозунги о всеобщем благе, необходимости расширения дорог, законности и общественной пользе.