Переезд, равносильный погрому

Как операция по спасению московских палат XVIII века обернулась их частичным сносом

Константин Михайлов

В начале марта на столичной Остоженке неожиданно случился градостроительный скандал. Выяснилось, что дом № 4, который власти и застройщики многократно обещали сохранить, причем весьма нетривиальным методом, частично снесен. Почему сохранение памятника архитектуры в Москве в очередной раз оказалось равносильно разрушению?

Сигнал мартовской тревоги

Я ехал на Остоженку, до последнего надеясь, что тревожные сигналы окажутся преувеличениями, а официальные разъяснения о том, что ломается не дом Римских-Корсаковых, а поздняя советская пристройка – правдой. Увы, все вышло с точностью до наоборот. Правое, если смотреть с улицы, крыло дома было практически разобрано: у него полностью отсутствовала задняя стена, а фасад был сломан наполовину – не было второго этажа. Не было и перекрытий, а подвал превратился в котлован, заваленный битым кирпичом и строительным мусором. Накануне остатки этой части дома явно сгребали экскаватором – к котловану подходили следы гусеничной строительной техники. 

И это после многочисленных заверений последних месяцев, что дом на Остоженке, 4 при реконструкции квартала и строительстве очередного нового «многофункционального комплекса» будет бережно сохранен. Причем полностью. Буквально за несколько дней до погрома в градозащитный «Архнадзор» пришло официальное письмо из Департамента культурного наследия города Москвы за подписью первого заместителя руководителя Мосгорнаследия Сергея Мирзояна: проект реконструкции предусматривает сохранение конструкций всех наружных стен здания.

Более того, для сохранения дома № 4 по Остоженке намеревались применить нетривиальную технологию: передвижку. Такого не было в Москве с 1979 года, когда передвигали дом Сытина на Тверской улице. А если верить официальной версии, такого не было в Москве никогда, поскольку в ХХ веке дома передвигали, чтобы освободить место под новую застройку. А дом Римского-Корсакова на Остоженке, 4 должны были сдвинуть именно в целях его сохранения, а потом, укрепив под ним и вокруг него грунты и обустроив подземное пространство во дворе обширного владения, вернуть на место. 

По всем исследованиям, которым нет оснований не доверять, дом аварийный: фундаменты его практически разрушены, стены много лет подвергались вибрационному воздействию метро, которое здесь всего в 3 метрах от уровня земли, каркас удерживается только металлическими швеллерами, грунты под зданием дали неравномерную осадку, середина дома и правая часть просели относительно левой на 30–36 см, отчего образовались многочисленные трещины в кладке. Стены местами имеют отклонение от вертикали до 9 см и т.п.

Отсюда и проектное решение: ограждающая конструкция подземной части комплекса (стена в грунте), уходящая вглубь на 21,5 метра, пересадка старинного дома на новый фундамент. Вывесить его над котлованом, учитывая ветхость и близость тоннеля метро, застройщикам и их проектировщикам не представлялось возможным, поэтому решено было скрепить его стальным каркасом по периметру, сдвинуть вглубь участка на время общестроительных работ, а потом поставить на место и отреставрировать. 

Операция сложная и дорогостоящая, но по сравнению с прежними вариантами проекта, предполагавшими снос дома Римского-Корсакова, это значительный прогресс. 

Предыстория переезда

Московские градозащитники боролись за дома 4 и 6 по Остоженке с 2004 года, с тех пор как увидело свет распоряжение правительства Москвы о реконструкции квартала, позволявшее инвестору (тогда это был НИИ социальных систем МГУ) построить на территории охранной зоны, рядом с Красными и Белыми палатами XVII века, 5-этажный «многофункциональный комплекс» общей площадью более 21000 кв. м и «при необходимости» снести дома 4 и 6.

Между тем дом № 6 по Остоженке – мемориальный адрес художника Василия Сурикова. Он квартировал здесь, в 46-м нумере меблированных комнат «Париж», во время работы над росписями храма Христа Спасителя зимой 1877/78 гг., этим адресом помечены его письма к родным в Красноярск. 

Дом № 4 по Остоженке в 1836 году. Архивный чертеж

А дом № 4 – мемориальный адрес Петра Ильича Чайковского, который не раз бывал здесь у музыкального деятеля Н.Д. Кашкина. В основе его – главный дом городской усадьбы Римских-Корсаковых, известной с 1717 года. На плане 1740-х годов дом показан каменным, а значит, основа его может относиться даже и к XVII веку. Здание не раз перестраивалось и нынешний облик приобрело в 1860-е годы. 

Дом № 4 по Остоженке в 1860 году. Таким его застал П.И. Чайковский. Архивный чертеж

Шли годы, менялись застройщики и проекты, но не миновала опасность. Здесь не место пересказывать все эпизоды многолетней борьбы градозащитников и органов охраны памятников за эти дома; в результате удалось отстоять фасадную стену дома № 6 и выделение его исторического объема в составе нового комплекса. А дом № 4 застройщику осенью 2018 года было предписано городскими властями сохранить и реставрировать.  

С тех пор градозащитники и слышали заверения в сохранении. Архитектурное бюро «Kleinewelt Architekten» разработало новую концепцию развития территории. Потом выяснилось, что в нее входит и идея передвижки дома Римских-Корсаковых. 

Проект этой передвижки, согласованный Мосгорэкспертизой и Мосгосстройнадзором, не был опубликован в общедоступных источниках. Согласно материалам проекта, имеющимся в моем распоряжении, было три варианта: два с передвижкой всего здания и один – без правого крыла. В начале марта стало понятно, что застройщик выбрал последний. 

Варианты сохраняемого контура дома № 4 при передвижке: 1-й и 2-й – полностью, 3-й – без правого крыла. Застройщик выбрал последний

Варианты передвижки здания вглубь участка: перпендикулярно Остоженке (при частичном сохранении) и по диагонали (при полном). Выбор первого варианта в последней официальной версии объясняется опасной близостью передвигаемого объема к Красным палатам

Представители застройщика (инвестконтракт в нынешней редакции заключен городскими властями с ООО «М Технология», входящем в бизнес-империю известного предпринимателя, коллекционера и культурного мецената Владимира Семенихина) и подрядчика, приехавшие на участок, уверяли меня, что они действуют именно по проекту, согласованному властями. Дескать, правая часть здания в настолько плохом состоянии, что ее невозможно двигать. Поэтому ее не снесли, конечно же, а разобрали, а потом воссоздадут из подлинных старинных кирпичей. В достоверности этих намерений тоже сомневаться не приходилось: левая и центральная части здания уже обхвачены стальным каркасом, осталось поставить внутренние распорки, отрезать дом от фундаментов, подводить рельсы и двигать.

Дом начали готовить к передвижке и обвязывать по периметру стальным каркасом. Второй этаж выпотрошен – это необходимо для установки распорных конструкций  

Потом приехал и заместитель руководителя Мосгорнаследия, правда не тот, что подписал письмо о полном сохранении здания, а другой – Леонид Кондрашев. Из его речей можно было заключить, что Департамент согласовал именно такой вариант, с частичным демонтажом. На участке нашелся и проект, на котором правое крыло дома было перечеркнуто косым крестом – правда, без каких-либо утверждающих штампов или подписей.

Как могло Мосгорнаследие согласовать проект с частичной разборкой дома и в то же время утверждать в официальных письмах, что он будет полностью сохранен – в моей отдельно взятой голове не укладывается. 

Соломоновы решения

Тем более что тут же, не отходя от руин было принято соломоново решение № 1: разборку правого крыла остановить до разбирательства. Остановили. Если бы все было по утвержденному проекту – какие основания останавливать?

Пока принималось это решение, мы успели осмотреть дом. Обычно говорят, что переезд равносилен пожару. Для дома № 4 по Остоженке эту формулу можно изменить: его переезд равносилен погрому.  На втором этаже, кроме наружных стен, уже ничего нет: кирпичи и печные изразцы сложены в мешки для строительного мусора. То же предстоит пережить и первому этажу, где пока целы и внутренние перегородки, и старинные печи, и лепнина на потолках в некоторых комнатах: все разберут, чтобы вставлять распорки каркаса. Таким образом, при передвижке сохраняются только наружные стены здания, да и то, как оказалось, не все. А подвалы здания, за века ушедшие в землю, то есть та его часть, которая может быть наиболее древней, передвижке не подлежит, то есть также погибнет.

Из-под содранных обоев на стенах дома показались дореволюционные газеты

В комнатах первого этажа еще целы потолочные розетки, лепные карнизы, печи. Скоро всего этого не будет – здесь тоже нужны распорки для передвижки

Разбирательство в Мосгорнаследии на следующий день, под председательством того же Леонида Кондрашева, началось с новой версии произошедшего: двигать правое крыло вместе с домом не стали потому, что это было бы опасно для стоящих по соседству Красных палат XVII века. Когда официальные версии ежедневно меняются, верить им становится очень трудно. Стена в грунте и подземное пространство в 21,5 м во дворе Красных палат, стало быть, для них не опасны, подумал я. И напомнил о цитированном виде письме Мосгорнаследия и об утвержденных правительством Москвы градостроительных регламентах, не предполагающих даже частичного сноса дома № 4. Тогда  родилось соломоново решение № 2 – прорабатывать вариант: то, что уцелело от фасада правого крыла, не разбирается, а берется в стальную кассету, отделяется от центральной части и от фундамента, а потом ставится на место после обратной передвижки дома. 

Проектировщики ушли думать и просчитывать такой вариант. На момент подписания номера он остается в силе: глава «Kleinewelt Architekten» Николай Переслегин сообщил мне, что после дополнительных исследований кладки и почв он признан технически возможным. Так что все, что оставалось к утру 5 марта подлинного от надземной части здания, будет сохранено.

И будет это, несомненно, впоследствии представляться как торжество разумной градостроительной политики на этом отдельно взятом участке московской земли. 

Но факт остается фактом – после многократных заверений о полном сохранении дома XVIII–XIX веков его начали ломать. И сломали бы все, что хотели, если бы не вмешательство сначала московских градозащитников, а затем Мосгорнаследия. И что бы не говорили теперь о сохранении дома, утраты весьма значительны.

Выходит, что за реализацией гуманных намерений московских девелоперов нужно следить не менее пристально, чем за проектами сносов.

И остается еще вопрос – почему мартовскую тревогу на Остоженке подняли градозащитники, а не Мосгорнаследие?

Текст опубликован в журнале «Огонек», № 9, от 10 марта 2020 г. 

P.S. После подписания номера в печать было выявлено еще одно обстоятельство и достигнута еще одна договоренность.

Обстоятельство: в Мосгорнаследие бюро «Kleinewelt Architekten» был представлен проект передвижки дома, предусматривавший демонтаж его правого крыла. Для наглядности воспроизводим чертеж, где оно перечеркнуто косым крестом и снабжено пояснительной подписью: «Разбираемый участок стены». Это к вопросу об официальных заверениях Мосгорнаследия о сохранении всех наружных стен дома.

Договоренность: после остановки работ по частичному демонтажу дома на Остоженке, 4 на совещании в Мосгорнаследии под председательством замруководителя Департамента Л.В. Кондрашева утром 6 марта 2020 года представителями заказчика и «Kleinewelt Architekten» был представлен проект сохранения уцелевших частей уличного фасада правого крыла. Публикуем фотосхему и чертеж этого проекта. 

Красным контуром помечены фрагменты, на которые разрезается сохраняемый фасад

Лазерными пилами этот фасад разделяется на 10 или 11 частей, которые усиливаются и берутся в стальные «обойменные рамы», после чего хранятся в ожидании возвращения остальной части дома на историческое место. После передвижки (начало ее ожидается в марте 2020 г.) подлинные части фасада правого крыла также возвращаются на место. Разобранный фасад второго этажа восстанавливается реставрационными методами по имеющимся лазерным обмерам и фотофиксациям.

При этом, как видно из схем и чертежа, сохранению методом распила и и последующего водворения на место, подлежит фасадная стена не только первого наземного этажа, но и стена подвального этажа, ушедшего в землю. Это отрадно, поскольку именно в этом уровне могут сохраняться наиболее древние части здания. На подвальные стены основной части дома, подлежащей передвижке, эта милость, увы, не распространяется.

На том же совещании Л.В. Кондрашев, однако, пообещал, что подвалы дома № 4 будут обследованы и в случае обнаружения каких-либо ценных артефактов они будут сохранены в составе подземной части нового комплекса.

Мне кажется, что для нормализации ситуации на Остоженке, 4 Мосгорнаследие могло бы прервать затянувшееся молчание и официально обозначить хотя бы несколько важных позиций.

Какой именно вариант передвижки был согласован?

Как понимать официальные заверения о сохранении всех наружных стен здания?

Каково отношение Департамента к работам по демонтажу правого крыла дома?

Каковы перспективы и гарантии сохранения древностей, если они будут обнаружены в подвалах?  

Фото: Марина Кузнецова, Константин Михайлов