Секреты Дома в Кривоарбатском

Музей архитектуры имени Щусева планирует издать дневники Константина Мельникова, найденные при обследовании знаменитого дома в Кривоарбатском переулке. Также планируется выставка, посвященная архитектору. Об этом сообщила на VII Санкт-Петербургском международном культурном форуме директор музея Елизавета Лихачева. Конечно, это перспективы не краткосрочные. Но об основных открытиях, сделанных в ходе предреставрационного обследования уникального памятника, нам рассказал уже сейчас Павел Кузнецов, директор музея Константина и Виктора Мельниковых. Его статья опубликована в № 6 за 2018 год журнала "Охраняется государством". 

Фото: Денис Есаков

И метафорически, и буквально архитектура Константина Мельникова базируется на фундаменте прежней русской архитектуры 

Павел Кузнецов, директор Государственного музея Константина и Виктора Мельниковых

Дом архитектора Константина Мельникова в Москве (1927-1929) - всемирно известный памятник советского архитектурного авангарда. На протяжении ряда лет его судьба вызывала беспокойство из-за неопределенности статуса. С момента его включения в 2014 году в состав Музея архитектуры имени А.В. Щусева как филиала – Государственного музея Константина и Виктора Мельниковых - начаты планомерные работы по его сохранению и представлению наследия Мельниковых для профессиональной аудитории и широкой общественности.

В 2018 году на средства гранта Фонда Гетти (США) и пожертвования Группы компаний ПИК (Россия) завершается важнейший этап – углубленное предреставрационное обследование памятника, которое определит последующие долгосрочные меры по его реставрации. Само масштабное обследование, первое такого рода в истории памятника, стало важным международным проектом. Опыт научного обследования и последующей реставрации должен стать образцовым примером методологического подхода к сохранению архитектурного наследия России ХХ века.

Слушать памятник

Когда четыре года назад был создан музей Мельниковых, дом казался нам своеобразным «черным ящиком» – мы не знали, как к нему подступиться и с чего начать. Так бывает, когда памятник, казалось бы, всем известен, но на самом деле он является «шкатулкой с секретом». Решили сделать паузу, посмотреть, как здание себя чувствует в разное время года, какие проблемы действительно актуальны, а какие надуманы. Накопили статистику по климату - температуре и влажности в доме на протяжении трех годовых циклов. Делали только самое минимальное и очевидно необходимое: подрезали ветки деревьев-дичков, выросших за последние 20 лет, по которым текла вода, быстро разрушавшая уличный фасад, провели профилактику гидроизоляции кровли в месте протечек и стали регулярно чистить ее от снега, благоустроили участок вокруг, позволив воде уходить от дома, отремонтировали сгнившие трубы центрального отопления, грозившие взорваться в любой момент.

Созвали международный наблюдательный совет во главе с одним из лучших специалистов по архитектуре ХХ века Жан-Луи Коэном, пригласили в качестве ведущего эксперта Тапани Мустонена – финна, одного из лучших специалистов по реставрации авангарда межвоенного периода. Он совсем недавно помог возродить к жизни шедевр Алвара Аалто 1930-х годов – библиотеку в Выборге. Главный принцип Т. Мустонена как реставратора – слушать памятник, больше времени проводить непосредственно в нем, тогда он сам поделится своими секретами.

Мы сформировали международную команду экспертов, подали заявку и, наряду с 11 зданиями XX века по всей планете, выиграли грант на проект исследования памятника перед реставрацией. Наш подход очень прост – прежде чем лечить больного, необходимо провести все необходимые тесты и поставить диагноз.

Проект является международным и по финансированию, и по участникам. Российский партнер Музея по сохранению Дома Мельникова - Группа компаний «ПИК» - дала средства на проведение обследования геологии. Мы решили начать не с самого дома, а с условий, в которых он находится, с участка земли, на котором он расположен. Безжалостное коммерческое строительство с двухэтажными подземными паркингами в последние 20 лет вокруг дома изменили ситуацию. Было много спекуляций на тему того, что изменился уровень подземных вод, что дом подтапливается и проседает. Да и риск карстовых пустот в центре Москвы никто не отменял. Но ни геодезический мониторинг, ни глубокие скважины, ни электро-динамическое зондирование, ни другие современные методы исследований, использованные геологами прошлой зимой, не подтвердили опасений. Подземные воды находятся достаточно глубоко и их уровень не вырос за последние десятилетия. А высокоточные наблюдения за двадцатью с лишним маркерами на стенах дома показали равномерную осадку в пределах не более 1 мм за пять с лишним лет: осадочные явления от активных строек вокруг, закончившихся в 2013 году, угасли.

Финальный проект дома 1929 года. Из архива Дома Мельникова. Фото П. Кузнецова

Подземные открытия

Это позволило команде экспертов вздохнуть с облегчением и перейти к работе с непосредственно с самим домом. Когда были отрыты три шурфа непосредственно у фундаментов здания, то выяснилось: и бутовые камни, и скрепляющий их раствор находятся в почти идеальном состоянии, фундаменты сухие, крепкие. Само качество работ в 1927 году было высоким и это понятно – строили-то для себя. И тут первое открытие – глубины фундаментов всюду разные. Даже в периметре одного цилиндра от 2.40 до 3.50 м! Мельников, который был в одном лице и заказчик, и архитектор, и инженер, и инвестор, экономил каждый рубль и каждую копейку. Не идя на компромиссы по важным вопросам, он был гибок в своих решениях и часто импровизировал, буквально «по месту».

Еще одно подземное открытие ждало нас чуть позже, в самом доме. Под помещением туалета на первом этаже обнаружили стену предшествующего здания XIX века. Она играет важнейшую конструктивную роль, принимая часть нагрузок с «колечек» мельниковского фундамента. Теперь мы можем утверждать, что и метафорически, и буквально архитектура Константина Мельникова базируется на фундаменте прежней русской архитектуры. Он никогда не противопоставлял старое и новое, написав однажды: «Классика и модерн – две архитектурные клячи». В этом его принципиальное отличие от его современников (и оппонентов) конструктивистов, работавших "с чистого листа", отрицавших прошлое, изобретавших, как средневековые алхимики, десятки новых строительных материалов – ксилолит, камышит, фибролит.

Традиции и авангард

Мельников же использует абсолютно традиционные стройматериалы – кирпич, дерево, стекло, штукатурку (бетона в доме практически нет), меловые краски на натуральных пигментах, но добивается инженерных решений на пределе возможного и неповторимой минималистичной архитектурной формы, невероятных сочетаний цвета и света. 10-метровые по диаметру цилиндры - без балок и колон, 12-метровые стены, в которых почти в два раза меньше кирпича, чем в привычной нам кирпичной стене, разве это не магия?

Самое время вспомнить и согласиться со словами еще одного из творческих оппонентов Мельникова - Ле Корбюзье: «Большое искусство создается малыми средствами». Это - авангард, но выросший из традиционной строительной культуры прежней России - он практически полностью построен по нормам «Урочного положения графа де Рошефора», основного строительного стандарта России XIX - начала XX веков. И сам Мельников вырос из деревенской, глубоко православной, духовной культуры. Он получил отличное «олдскульное» образование художника и архитектора с 1905 по 1917 год. Не случайно он оптимально расположил дом на участке не только с точки зрения инсоляции, но и с точки зрения красивых видов на городские доминаты того времени: три церкви – Николы в Плотниках, Спаса на Песках и колокольню Ивана Великого в Кремле.

Для него в архитектуре была важна функция, но в первую очередь, архитектура – это красота, искусство.

Вот лишь один из многочисленных примеров разгадки мельниковского подхода: почему в доме, наряду со знаменитыми шестиугольными окнами (их 62!), существует только одно восьмиугольное, на глухой западной стене гостиной? Было и раньше известно, что через него проникали лучи закатного солнца, создавая особый световой эффект.

Но только в ходе нынешнего обследования наш эксперт по архитектурной колористике 1920-х годов Мариэль Польман (Нидерланды), проанализировав стратиграфию окраски, обратила внимание, что, хотя сейчас рама окна, как и все остальные, белая, но изначально она была… коричневой. Потому что, по сути, она была не оконной рамой, а рамой для своеобразной «картины» – вида на церковь Николы в Плотниках. И чтобы не перечеркивать этот вид своей знаменитой диагональю шестиугольного окна, ставшего символом Дома в Кривоарбатском, Мельников срезал верхний и нижний углы и поставил в него вертикальную планку. Она идеально делила вид на колокольню слева и основной объем церкви справа. Из-за этого оконный проем стал восьмигранным.

Возвращаясь к конструкциям и материалам, дом вышел экономным по финансам, но хорошо продуманным и просчитанным. Об этом мы можем судить по дневникам архитектора, точнее по страницам отрывных календарей 1927-29 годов, обратную сторону которых автор дома использовал для кратких записей о прошедшем дне. Ранее эти календари не только не публиковались, но и об их существовании вообще не было известно! Мы обнаружили их в ходе музеефикации Дома и описи его мемориальной обстановки совсем незадолго до начала предреставрационного обследования Специалисты музея расшифровали их и предоставили инженерами и реставраторам. Эти записи позволяют отследить детали драматичного истории проектирования и строительства Дома буквально по дням и очень помогают современным специалистам понять логику решений Мельникова – инженера и Мельникова - архитектора.

На фото: отрывной календарь за 1927 год, сохранивший записи К. Мельникова о ходе строительства дома.                                Из архива Дома Мельникова. 

«Умный» дом: версия Константина Мельникова

Следом за геологами и геодезистами в Кривоарбатский переулок пришли инженеры-конструкторы, технологи, микологи, специалисты по сетям и даже теплотехники, они методично и последовательно обследовали все три этажа, террасу и подвал. Опытный глаз технологов позволил обнаружить фрагменты оригинальной окраски стен лестницы, столовой и гостиной, которых никогда не касались ремонты и перекраски. Работа в доме шла в постоянном контакте с сотрудниками музея и главным экспертом по документальным исследованиям про проекту Фонда Гетти, историком архитектуры Татьяной Царевой. То есть архивные данные сразу шли в дело, а не были, как это часто бывает, формальной исторической справкой, живущей своей жизнью.

Несколько недель стены дома были опутаны проводами тепловых датчиков, шла съемка тепловизором, измерялись скорость, влажность и температура воздушных потоков - строилась модель отопления. Удалось сделать современные расчеты теплового баланса дома и сравнить с расчетами самого К. Мельникова. Удивительно, насколько просто, но точно он их сделал, они практически совпали с высокоточными измерениями наших дней! За счет «тепловых аккумуляторов» в заложенных в ходе строительства конструктивных шестиугольных проемах (сыпучей песчано-глинистой смеси с большим содержанием воздуха между частицами) и «умной» системы воздушного отопления дом, говоря современным языком, энергоэффективен и требует почти в два раза меньше тепла по сравнению типовыми советскими квартирами. Сейчас он получает от города избыточное неконтролируемое количество тепла зимой, что ведет к перегреву и порче музейных предметов, отделки интерьеров и деревянных конструкций. Отказ от брутальной подачи тепла в дом с сохранением авторской системы воздушных отопительных каналов – важнейший инженерный проект на ближайшие годы.

Дом Мельникова – не только архитектурная икона, но и невероятный строительный и инженерный объект. Невероятный в своей простоте и низкой технологичности, сочетающейся с хорошо продуманными, со-масштабными человеку связями (звуковыми, зрительными) внутри дома. Российские специалисты смогли проследить эволюцию водопровода, вентиляции и даже «воздушного телефона» - системы коммуникаций внутри и вне здания. Пришлось даже заняться «археологией модернизма» - в палисаднике перед домом были обнаружены остатки труб линии оригинального «воздушного телефона», соединявшей первый этаж с уличной входной калиткой в переулке – прообраз современных домофонов. Теперь мы знаем его точную трассировку.

Всего специалистами было сделано более 50 вскрытий и зондажей (примерно 30 – внутри здания и 20 по фасадам). Это была бережная, ювелирная работа, которая не нанесла ущерба нашему 90-летнему «пациенту». Буквально над каждым гвоздем, который предстояло вынуть, собирался целый консилиум, чтобы не повредить деревянные полы. Теперь у нас есть полная информация о действительно состоянии дел.

На фото: межэтажные перекрытия, разработанные К. Мельниковым, – мембраны из дюймового теса, поставленного на ребро. Из архива Дома Мельникова. 

Свежие новости из 1929 года

Важнейшей частью обследования стала работа с межэтажными перекрытиями, придуманными К. Мельниковым – мембранами из дюймового теса, поставленного на ребро. Важная подробность: в 1928-1929 годах строители (и Мельников вместе с ними) шли внутри дома снизу вверх, и в процессе работы учились. Поэтому перекрытия на верхнем этаже в мастерской оказались в наилучшем состоянии – хорошо изолированы от гниения «хвосты» досок, соприкасающиеся с внешними кирпичными стенами, эффективная звуко- и теплоизоляция в ячейках мембраны. Увы, перекрытие под спальней на 2-ом этаже в значительно худшей форме и требует серьезной вычинки и консервации.

Одно из открытий: в мастерской в каждой ячейке мельниковской мембраны, помимо легкого и пористого «пирога» изолятора (опилок, пропитанных известковым молочком), сверху были обнаружены аккуратно сложенные в несколько слоев листы газет того времени. Мы смогли прочитать свежие новости мая 1929 года – о параде физкультурников на Красной площади, о Максиме Горьком, недавно вернувшемся из эмиграции, о только что подписанном торговом договоре с Эстонией… Версия технологов – Мельников использовал листы газет как гигроскопичный материал, оттягивающий влагу из деревянных конструкций, наподобие мешочков с силиконом, которые в наше время кладутся в коробки с обувью.

Неотъемлемая часть любого обследования перед реставрацией – работа с архивами и документами. В нашем случае это особая история. Музей как заказчик стал еще и активным участником, предоставляя весь спектр исторических источников, хранящихся в доме. Это и фотографии, и даже живопись, и художественная графика разных лет авторства Константина Мельникова или его сына художника Виктора. Из нее опытный глаз реставратора может «считать» многое – от цвета стен, до трассировки дорожек вокруг дома и устройства сада-огорода. А ведь восемь соток вокруг дома – это на самом деле музей под открытым небом, который мы шаг за шагом воссоздаем как неотъемлемую часть памятника. Но, повторимся, главное открытие – календари архитектора, о которых шла речь выше.

Стоит сказать о нашем концептуальном подходе к обследованию, которое подходит к завершению. Это первый подлинно научный проект в истории памятника, интегрировавший в себе все составляющие: и технические, и архитектурные, и мемориальные. Мы рассматриваем дом как цельный, живой, хрупкий организм, а не только отдельные аспекты его устройства и функционирования. Именно таким его проектировал архитектор К.С. Мельников.

Хотя, строго говоря, это еще не финал обследования. Например, по архитектурным цветам и окраскам интерьеров мы предполагаем сделать отдельный исследовательский проект, история с ними сложная и интересная, возможно, нас еще ждут новые открытия.

Фото: Денис Есаков

Что дальше?

Все - согласно по охранному обязательств и здравому смыслу. В будущем году предстоит разработка проекта консервации – музей готов поставить памятник тому, кто возьмется и примет этот сложнейший вызов и ответственность. Предстоит ликвидировать последствия ошибочных решений 1990-х годов, а главное – решить те проблемы (прежде всего, с вычинкой и сохранением оригинальных межэтажных плит-мембран), которые нужно было решать еще четверть века назад, в период предыдущих работ. При этом сохранив всю подлинную штукатурную и красочную отделку, являющуюся по сути настенной живописью, своего рода фресками.

Над детальными выводами и рекомендациями работают специалисты, но в одном мы уже точно уверены – с конструктивной точки зрения (несущие стены, фундаменты) здание находится в неплохой форме и непосредственных угроз для него нет. С другой стороны мы идентифицировали «проблемные зоны»: подгнивший брус витража, ослабленные межэтажные перекрытия под спальней, конфликт между цементной штукатуркой фасада поздних ремонтов и оригинальными кирпичными стенами, которым она не дает полноценно «дышать» и другие. Но все это – хотя и важные, но все же локальные проблемы, которые нужно решать постепенно, без спешки и штурмовщины. Мы предполагаем, что консервационные и ремонтные работы продлятся не один год. Часть из них будет проходить на глазах у посетителей, естественно, с соблюдением всех мер безопасности, поскольку музей не планирует закрывать дом для посещения на этот период.

Стоит закончить этот далеко неполный обзор формулировкой философии нашего подхода. Нашего – не только музейного, но и всей команды российских и зарубежных специалистов. Приоритетом для музея как заказчика и непосредственного участника обследования является сохранение не только первоначального дизайна, но и подлинных материалов. Даже с учетом потерь на протяжении всего XX века, на сегодня мы оцениваем уровень аутентичности дома в 80-90%!

То есть не реставрация как замена, воссоздание и обновление, а консервация как сохранение памятника и связанной с ним памяти, с уважением ко всем слоям его 90-летней истории.

Одновременно с этим мы уже начали долгую и непростую работу по включению дома в Кривоарбатском в список объектов Всемирного наследие ЮНЕСКО. Есть полный консенсус среди специалистов по истории архитектуры, что он этого заслуживает. Но все же это не самоцель, а средство сохранения уникального памятника архитектуры, истинно русского по духу и мирового по значению.