«Собственник предпочел снос и штраф»

«Собственник предпочел снос и штраф»

Сергей Собянин об охране культурного наследия в Москве

Константин Михайлов

Столичный мэр Сергей Собянин решил пространно высказаться о состоянии дел с охраной культурного наследия в городе. Он опубликовал на своем личном сайте статью «Московские памятники. Реальное положение дел». 

У нас, как вы понимаете, тоже есть что сказать на этот счет.

Нереальное положение дел. Цифры мэрии

1) Общая статистика

В рассказе Сергея Собянина о столичных делах очень много статистики. Естественно, позитивной. У нас нет оснований в ней сомневаться. Но есть что к ней добавить.

Сначала мэр рассказывает о четырех категориях зданий, «подлежащих сохранению».

1. Реестровые объекты федерального и регионального значения. Их в Москве 3025 (имеются ввиду явно здания и сооружения, без учета охраняемых надгробий, монументов, мемориалов, памятников археологии и пр.– Ред.)

2. Выявленные памятники – 1135.  

3. Объекты, обладающие признаками объектов культурного наследия, в отношении которых поданы заявления о постановке на госохрану – 144.

4. Исторически ценные градоформирующие объекты – 1289. 

Про сносы памятников мы еще поговорим, здесь же надо упомянуть, что исторически ценные градоформирующие объекты (ЦГФО) имеют пышный титул, но на деле не имеют охранного статуса. Никакие законы и постановления (в том числе городские, каковых администрация Сергея Собянина не удосужилась принять с 2010 года) не устанавливают ни прямого запрета на их разрушение, ни ответственности за него. Далее мэр сам приводит примеры сноса 4 ЦГФО.

В 2010 году, напоминает мэр, в неудовлетворительном состоянии пребывало 1325, или 39 %,  объектов культурного наследия Москвы. При этом «реставрация практически замерла. В 2010 г. были закончены работы по реставрации всего 12 зданий».

Более того, говорит мэр, «на руках у застройщиков находились разрешения на снос более 200 зданий», среди которых «были ценные градоформирующие объекты и здания, которые могли быть признаны памятниками в будущем».

2) «Что мы сделали?»

Далее мэр Москвы рассказывает об усилиях городской администрации по сохранению столичного наследия.

1. Мэрия отменила, напоминает Сергей Собянин, «все действовавшие на 2010 г., но нереализованные разрешения на снос. Застройщикам, которые все-таки планировали снос и новое строительство, пришлось заново проходить все процедуры согласования. Большинство из них даже не пытались это сделать».

Об этом помиловании приговоренных мэрия объявила весной 2011 года, после скандала со сносом дома Кольбе на Большой Якиманке. Нужно отметить для объективности, что многие из спасенных, казалось бы, адресов были впоследствии вынесены на рассмотрение специальной Комиссии Правительства Москвы по градостроительству в зонах охраны (в просторечии – Сносной комиссии), в которую входил и автор этих строк – и приговорены вновь. Например, прекрасный комплекс домов Привалова на Садовнической улице, 9,  уничтоженный в начале 2015 года.

2. «Значительно ускорили процесс постановки исторических зданий на государственную охрану… За последние годы мы смогли взять под государственную охрану 988 объектов»: 397 – статус реестровых памятников, 591 – выявленных (в «особо урожайном 2018 году – соответственно 97 и 147).

Это статистика, конечно, прекрасная, но неполная. Здесь не хватает – для полноты картины – цифры объектов, которым отказано в принятии на госохрану. Однажды, в менее урожайном 2016 году, мы провели такую статистическую работу: статус выявленных получили 98 объектов, но 50 было в нем отказано Мосгорнаследием. 

3. «Определили градостроительные регламенты в границах охранных зон объектов культурного наследия – огромная работа, которая была проведена в 2011-2014 гг.».

Это в самом деле была огромная и очень нужная работа, в которой и я принял посильное участие, когда ее результаты обсуждались в вышеупомянутой городской комиссии по градостроительству в зонах охраны. Проблема в том, что результаты эти – градостроительные регламенты для всей территории в пределах Бульварного кольца, разработанные проектировщиками за бюджетный счет и согласованные даже с Минкультуры РФ – были положены мэрией в стол. Проект остался проектом и не был утвержден как официальный городской нормативный акт. Это очень удобно: когда нужно – мы его достаем из стола и им руководствуемся, когда кому-то нужно что-то другое – нет. А опираться на этот градрегламент в борьбе за сохранение исторических домов или против незаконных строек невозможно – он не имеет официального статуса.  

4. «Взяли на себя определение предмета охраны… Из 5487 объектов культурного наследия, по которым требовалась разработка предметов охраны, сегодня завершена работа по 5202 объектам. До 2021 г. планируется обеспечить предметами охраны оставшиеся 285 объектов».

И это прекрасно, если не вспоминать, например, что предмет охраны «Детского мира» не включал ни интерьеров, ни остатков Лубянского пассажа XIX века – с понятными для них последствиями. Или более свежий пример: из предмета охраны палат Троекурова в Охотном ряду исключается кровля – чтобы сделать возможной крутую «боярскую крышу» a la XVII век, маскирующую полтора мансардных этажа.   

5. «Вчинили ряд исков о принудительном проведении работ по сохранению памятников, в случае неисполнения которых возможно принятие дополнительных мер реагирования, вплоть до изъятия объекта у нерадивого собственника». 

В качестве примера – дом Мануйлова на улице Достоевского, 19, где собственника, который довел дом до аварийности и проводил работы без разрешения, штрафовали, принуждали – а потом позволили все, чего он добивался: заменить второй этаж «новоделом», устроить мансардный этаж, изменить пропорции фасада и пр.   

6. «Запустили беспрецедентную – не только за всю историю России, но и в мировой практике – программу реставрации. С 2011 г. по начало 2019 г. было отреставрировано 1247 объектов культурного наследия. Число памятников, находившихся в неудовлетворительном состоянии, сократилось с 1325 до 248». «За прошлый год закончили реставрацию 228 объектов. В 2019 г. отреставрируем еще около 200 зданий и сооружений».

Это действительно беспрецедентная практика и впечатляющие цифры. Тем более, что они реальные, учитывающие только те объекты, по которым официально произведена приемка реставрационных работ. 

В конце 2018 года, на церемонии «Московской реставрации», прозвучала немного другая статистика: 1167 отреставрированных объектов за восемь лет. Мы тогда произвели «несложный арифметический подсчет: 1167 объектов за 8 лет – это 146 в год. То есть каждые 2-3 дня с конвейера московской реставрации сходит очередной восстановленный объект». 

Это кажется, скорее, нереальным положением дел. Несмотря на реальность цифр. Одним словом, диалектика, переход количества объектов в качество реставрации.

Реальное положение дел. Другие цифры

Теперь о том, чего Сергей Собянин вовсе не упоминает в своем отчете. Конечно же, всего, о чем мы писали под гром экскаваторов, крушащих дома Привалова на Садовнический улице.  Ни сами дома Привалова; ни выпотрошенный «Детский мир»; ни наполовину снесенную и застроенную усадьбу Глебовых-Стрешневых-Шаховских на Большой Никитской, 19; ни снесенную историческую Соборную мечеть; ни объявленный достопримечательным местом, снесенный на три четверти и придавленный надстройкой стадион «Динамо»; ни изуродованный дом Волконских на Воздвиженке, 9; ни обгрызенное экскаватором Круговое депо Николаевской железной дороги; ни шесть снесенных ради строительства нового собора исторических зданий в Сретенском монастыре; ни снос и новое строительство в Ново-Екатерининской больнице; ни уничтоженный застройщиками уникальный дом Прошиных на 1-й Тверской-Ямской, ни снесенный вопреки запретам  Литейный цех и другие объекты ЗИЛа. 

Проще говоря, все проекты, которые при Юрии Лужкове придумывали, обсуждали, навязывали, но все же не решились или не успели реализовать – при Сергее Собянину были претворены в жизнь с беспощадной решительностью. 

"Реставрация" усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских

Не упомянуты мэром и некоторые «достижения» последних лет: погром последнего исторического квартала Зарядья на Варварке, 14, снос дома Неклюдовой (XVIII века!) на Малой Бронной в 2017 году и др.  

Но поскольку, видимо, нельзя же было ничего не сказать о потерях, мэр Москвы приводит список 9 утрат «начиная с 2011 года»: один статусный памятник, 4 «обладающих признаками» и 4 ЦГФО. «В некоторых случаях, – говорит мэр, –  причиной демонтажа было стремление собственников построить на их месте более выгодные с коммерческой точки зрения объекты. В других – стихийное бедствие, небрежность владельцев или невозможность реконструкции из-за особенностей конструкции».

В официальный список потерь, таким образом включены: 

1. Объект культурного наследия регионального значения. Деревянный дом кон. XIX - нач. XX вв.  (2-й Вышеславцев пер., д. 3). 

«Объекты, обладающие признаками объектов культурного наследия» –

2. Дом культуры «Октябрь», 1937 г. (ул. Маршала Малиновского, д. 7).

 

Снос стадиона "Динамо"

3. Военный госпиталь Красного Креста, 1914 г. (ул. Красноказарменная, д. 14А, стр. 20), снесенный несмотря на протесты Мосгорнаследия.   

4. Элеватор Рязано-Уральской железной дороги, нач. XX в. (ул. Дубининская, д. 17, стр. 1), также снесенный вопреки предписаниям Мосгорнаследия.   

5. Деревянный жилой дом XIX века (ул. Образцова, д. 27).   

Ценные градоформирующие объекты: 

6. Флигель усадьбы Иконниковых, XIX век (Садовническая ул., д. 41, стр. 2).

7. Усадьба Яковлевых, XIX в. (Пятницкая ул., д. 58).

8. Главный дом усадьбы XIX в. (Милютинский пер., д. 4, стр.1), он же дом причта церкви Евпла.   

9. Кассовые павильоны главного входа, 1956 г. (стадион «Лужники»). 

И это все? Девять утрат за девять лет? 

Снос домов Привалова на Садовнической улице

Но есть ведь неофициальный список потерь. «Черная книга» столичного «Архнадзора» насчитывает только в 2010–2016 гг. утрату как минимум 126 исторических зданий.  Добавить 2017–2018 годы – получится около 150 архитектурных и исторических потерь Москвы. Только что, например, разобран доходный дом Блинова на улице Макаренко, 4, снос которого не был разрешен никакими городскими регламентами.   

Ответ «Архнадзора»

Московское градозащитное движение, конечно, не могло не ответить столичному мэру. Градозащитники указывают на стандартные приемы, позволяющие создавать видимость соблюдения закона, но при этом обеспечивать застройщикам достижение намеченных целей: манипуляции с адресами и видами памятников, редактирование предметов охраны, снос под вывеской «приспособления» объектов культурного наследия, отказ в охранном статусе или лишение его.

«Архнадзор» напоминает также о фактически уничтоженных «реставраторами» палатах Киреевских на Остоженке (XVII век!), о приговоренном к сносу комплексе завода «Богатырь» в Богородском и др. 

Снос части Кругового депо    

На каждый из этих примеров можно, конечно, привести позитивный контрпример, а то и с десяток. И мы и «Архнадзор» напоминаем о проблемах и утратах из стремления к объективности, во избежание односторонней оценки общей ситуации. 

Тем более, что градозащитники считают, что «в тексте Сергея Собянина есть настоящий «позитив». Это само согласие считать ценные градоформирующие объекты – то есть специальным образом перечисленные объекты исторической среды – категорией, подлежащих сохранению». И даже предлагают сотрудничество: «Норма о сохранении ценных градоформирующих объектов в охранных зонах должна подняться из федерального подзаконного акта в закон и в нем усилиться. Если бы правительство Москвы сложило свои законотворческие усилия с нашими, мы, вероятно, добились бы этих изменений… Следующий, необходимый шаг – согласие администрации города  придать Москве статус исторического поселения».     

Но есть в отчете Сергея Собянина два тезиса, которые заставляют усомниться в реальности таких надежд.

Собственник и компромисс. Два тезиса Сергея Собянина

Первый. Рассказывая о 9 официальных утратах Москвы, мэр употребляет следующие выражения: «Собственник проигнорировал направлявшиеся предписания и предпочел уплатить штраф». Или: «Собственник предпочел снос и уплату штрафа». 

Из этих слов следует, что судьбой исторических зданий в Москве на самом деле распоряжается не мэрия со всеми ее управлениями и департаментами, а собственники. Настоять на исполнении игнорируемых предписаний городская власть не может, может только постфактум принимать некие санкции. Снос или сохранение дома, оказывается, зависит от того, что «предпочел» владелец.

Здесь может быть контртезис – у мэрии не хватает законных полномочий. Может быть, но разве она делает что-либо, чтобы эту нехватку восполнить? Инициирует ли она принятие, например, по образцу Петербурга, городского закона о запрете сноса исторических зданий в зонах охраны памятников? Нет. Добивается ли она для центра столицы статуса исторического поселения, позволяющего организовать комплексную охрану Старой Москвы? Нет – несмотря на многолетние призывы экспертов и градозащитников.

 

Снос Соборной мечети

А почему она этого не делает? На этот вопрос, мне кажется, отвечает второй программный тезис Сергея Собянина: «Всегда будет существовать конфликт между интересами застройщиков и задачей защиты сложившейся городской среды. Роль Правительства Москвы – быть посредником в разрешении этого конфликта. Мы постоянно находимся в поиске компромисса». 

Что здесь сказано прямым текстом? В конфликте между интересами застройщиков и сохранением исторической Москвы столичная власть сознательно не становится защитником родного города. Она выбирает роль посредника, модератора, стоящего над схваткой. 

Это очень уязвимая позиция власти. Не может комендант крепости искать компромисс, быть посредником между осаждающими и защитниками. Это задача парламентеров, ходящих под белым флагом.

Далее, компромисс, если уж говорить откровенно – это результат взаимных уступок, т.е. результат торга. Миссия посредника – из той же оперы. Посредник – «лицо, связывающее, сводящее продавца и покупателя или совершающее сделку по поручению других, в интересах продавца и покупателя». Это не я придумал, это «Толковый словарь» Ушакова. 

Возможна ли охрана культурного наследия в Москве без ситуации торга, «не зависимо от того, сколько это стоит, кому это выгодно или невыгодно»? – это тот самый вопрос, который мы задавали руководителю Мосгорнаследия Алексею Емельянову в 2018 году,  и получили ответ элегантный, но не совсем по сути вопроса… 

Причем этот постоянно искомый компромисс – даже не между пресловутым «развитием города» и его сохранением. Вещи откровенно названы своими именами. Интересы застройщиков, т.е. частные интересы ударников строительного бизнеса, для мэрии как минимум равнозначны защите исторического города, т.е. неоспоримому общественному интересу.  

Но даже если говорить о «компромиссе», то есть два показательных момента. Под председательством мэра, если верить деловым СМИ, заседает Клуб инвесторов Москвы. 

А вот городской Совет по культурному наследию и развитию исторического города мэрия так и не захотела создать, несмотря на многократные, с 2010 года, обращения.

Мэрия прекратила созывать вышеупомянутую Сносную комиссию – единственный городской орган, где представители власти, экспертного сообщества и градозащитной общественности обсуждали – публично и совместно – проблемы сохранения культурного наследия, судьбы отдельных памятников, проектов и зданий.   

Мэрия предпочитает решать эти проблемы на закрытых для «посторонних» заседаниях Градостроительно-земельной комиссии (ГЗК) Москвы, которую возглавляет сам Сергей Собянин.  

Удивительно ли, что результатом становятся компромиссы в виде 6-этажных зданий в охранной зоне Московского Кремля?   

Фото: сайт Сергея Собянина, архив редакции