Заграничный обком

08.10.2018
Заграничный обком

Зачем российским памятникам статус объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО*

Константин Михайлов

В начале октября 2018 года международное экспертное сообщество протянуло руку помощи петербургским градозащитникам, борющимся за сохранение бесценного археологического наследия - крепостей Ландскрона и Ниеншанц - на устье Охоты. Это лишний раз подчеркнуло актуальность данного текста.

В Новгороде в конце сентября прошел II Международный научный симпозиум российского Национального комитета ИКОМОС ‒ Международного Совета по сохранению памятников и достопримечательных мест. 

ИКОМОС, если кто еще не знает – крайне важная инстанция во всех международных делах страны, памятники которой входят в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО или готовятся к включению в таковой. Эксперты и наблюдательные миссии ИКОМОС приезжают на объекты, изучают их состояние, управление, перспективы, готовят доклады в ЮНЕСКО – о том, как та или иная страна исполняет свои международные обязательства по сохранению объектов Всемирного наследия и соблюдению соответствующей Конвенции ЮНЕСКО (принята в 1972 году; СССР, присоединился к ней в 1988-м; Россия-правопреемница приняла его эстафету). В ИКОМОС же оценивают заявки (номинации) на включение во Всемирное наследие новых объектов и готовят соответствующие решения Комитета Всемирного наследия ЮНЕСКО.

В Новгороде, где параллельно с симпозиумом провели и ежегодную конференцию российского комитета ИКОМОС, естественно, обсуждали проблемы и перспективы наших объектов Всемирного наследия – от Соловков до Казани и Свияжска. Зашла речь и о новых – уже поданных и гипотетических – российских номинациях. 

И тут, конечно, вспомнили о сгоревшей в августе 2018 года деревянной Успенской церкви в карельской Кондопоге. Не просто так, а потому что прозвучало предложение выдвинуть в ЮНЕСКО от России новую (т.н. «серийную», т.е. объединяющую несколько расположенных в разных местах объектов) номинацию: «Шедевры русского деревянного зодчества».

Идея эта обсуждается далеко не первый год, и церковь Успения в Кондопоге во всех списках этой номинации была номером первым. 

Теперь кондопожской церкви, даже если ее в ближайшие годы восстановят, в списках ЮНЕСКО не бывать, благо для международных экспертов подлинность памятника остается превыше всех благих намерений.

Но не в этом в данном случае дело. 

«Шедевры русского деревянного зодчества» обсуждаются долго и будут обсуждаться еще очень долго вовсе не потому, что кто-то сомневается в их всемирной, если говорить языком документов ЮНЕСКО, универсальной ценности. Все международные эксперты давно признают уникальность нашего деревянного наследия, причем не только храмов Русского Севера, но и старинной жилой застройки городов Центральной России и Сибири. (Той самой, которая у нас повсеместно с легкостью пускается под бульдозер.)

Проблемы с нашей «деревянной номинацией» в ЮНЕСКО даже не только в том, что неясно, как управлять – а ЮНЕСКО требует подробные «планы управления» - объектами, разбросанными по разным губерниям и находящимися в разной собственности. 

Проблема в том, что в ЮНЕСКО невозможно выдвигать наследие, находящееся в мизерабельном виде. (Кижская Преображенская церковь, реставрация которой, будем надеяться, закончится в 2020 году – не в счет: она давно в списки Всемирного наследия включена.) Что могла бы Россия продемонстрировать сегодня международным экспертам в части своих деревянных шедевров?

Сожженную Кондопогу? Разобранную для переноса в соседнее село церковь XVII века из карельского Яндомозера, бревна которой два года собирали потом вдоль дороги, не собранную до сих пор? Разобранный и не сложенный, хотя вышли все сроки, Успенский собор в Кеми? Остановленную пять лет назад за многочисленные нарушения всех профессиональных норм и правил и не возобновленную доселе реставрацию ярусного храма Ильи Пророка в вологодском Белозерске? Только-только восстановленный после обрушения 2009 года храм в Палтоге? Полусгоревшую три года назад и даже не законсервированную толком Успенскую церковь в Иванове?

Список можно продолжать, но не стоит. Ведь уважаемые российские эксперты, собиравшиеся в Новгороде на симпозиум, все это прекрасно знают, гораздо лучше меня. Однако же предлагают вынести «Шедевры русского деревянного» на суд ЮНЕСКО. Почему?

Рискну предположить – потому, что не видят иного выхода спасти эти шедевры.

В России действует специальное поручение Президента Владимира Путина о расширении отечественного представительства в списках ЮНЕСКО. Минкультуры ведет на этот счет многолетний уже диалог с регионами, новые номинации готовятся, обсуждаются, дополняются – чтобы в ЮНЕСКО не вышло конфуза при рассмотрении.

Зачем вообще государства стремятся внести свои объекты в заветный список? Понятно, что это вопрос международного престижа. Известно, что это в конечном счете приносит не только славу, но и доходы. Объект Всемирного наследия по определению притягивает туристов. Многие путешественники, говорят, китайские в особенности, даже не разбираются заранее в лоции: раз объект ЮНЕСКО – надо ехать. Этакий международный знак историко-культурного качества. 

В России все эти факторы, несомненно, действуют. Татарстан, например, и гордится сразу тремя объектами Всемирного наследия, и туристический прирост считает – не зря же Всемирное наследие в республике курирует почтенный Минтимер Шаймиев.

Однако есть, несомненно, еще один фактор, на который надеются и эксперты, и общественники-градозащитники. Статус памятников ЮНЕСКО означает государственную заботу, надежное финансирование реставрации и сохранения, соблюдение международных и национальных законов об охране культурного наследия. А мнение экспертов ИКОМОС помогает отразить агрессию современной «цивилизации» на заповедные территории – гораздо действеннее, чем усилия отечественных госорганов охраны, не говоря уж об общественниках. 

Пока в скандальную ситуацию с сооружением нового музейного комплекса на Соловецких островах, в непосредственной близости от знаменитого монастыря, не вмешались международные эксперты – строительство продолжалось, несмотря на все протесты экспертов отечественных. Теперь оно заморожено, и мрачный бетонный остов «украшает» архипелаг, дожидаясь не то реконструкции, не то разборки. 

Если бы не рекомендации международной миссии, стеклянный сундук новой гостиницы на Варварке, 14, в охранной зоне Московского Кремля, уже давно был бы построен.

Именно к мнению ЮНЕСКО апеллировали и по другим тревожным адресам, будь то комплекс на Софийской набережной, напротив Кремля, в Москве, или в свое время «Охта-центр» в Петербурге, новый собор в Ярославле и др.

Не всегда, конечно, ЮНЕСКО приходит на помощь, но этой помощи всегда ждут. Даже и на Охте, поскольку «Лахта-центр» не отменил строительных намерений на своем несостоявшемся месте: они теперь скромнее, но по-прежнему угрожают ценнейшему объекту средневековой археологии, «удлиняющему» историю Петербурга на несколько столетий.

Честно говоря, вся эта ситуация кажется мне горькой и унизительной. ЮНЕСКО в таком распределении ролей выступает в роли этакого «заграничного обкома», который поможет в случае чего обуздать чересчур ретивых отечественных градоначальников и градостроителей.

Признать за ним эту роль – значит расписаться в недееспособности национальной системы охраны культурного наследия. 

А ведь наши эксперты, повторюсь, все прекрасно понимают, не хуже заграничных. Что от крепостей Ниеншанца и Ландскроны на Охте нельзя оставить только несколько фрагментов. Что в охранной зоне Московского Кремля нельзя строить 5-этажные коробки и громоздить стеклянные фасады. Что для модернистской архитектуры площадка в центре Ярославля, рядом с Митрополичьими палатами XVIIвека – не лучший адрес. Что окрестности Соловецкого монастыря – не место для экспериментов с громоздкими архитектурными объемами сомнительного качества.

И наконец, что уцелевшие шедевры русского деревянного зодчества требуют вдумчивой и бережной реставрации руками мастеров, а не скоропалительного освоения денег по госконтрактам.          

На ЮНЕСКО, конечно, можно надеяться, но оно не будет охранять наши памятники ни вместо нас, ни от нас. У него, в общем-то, другие задачи.

*Авторская версия текста, опубликованного в журнале "Огонек" 8 октября 2018 г.

Фото: К. Михайлов

На главную