Судебно-эстетическая экспертиза

Статус памятников архитектуры все чаще определяют не эксперты, а судьи

Константин Михайлов

На 17 апреля в Иркутском областном суде намечено рассмотрение необычного дела. Фактически суд должен определить, считать ли дом 1900-х годов на бульваре Гагарина, 32А в областном центре охраняемым государством объектом культурного наследия – или не считать.

Для принятия таких решений в нашем государстве заведены вообще-то особые законы и инстанции: федеральный закон № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия», эксперты государственной историко-культурной экспертизы, органы охраны памятников в каждом регионе. 

Но когда эта многомудрая система не срабатывает, защитникам памятников ничего не остается, как самим искать защиты в суде. Впрочем, бывает и наоборот – когда система работает не в пользу застройщиков, в суды идут они. 

Дом, где разбиваются экспертизы

Дом на бульваре Гагарина, смотрящий окнами на Ангару, до августа прошлого года носил официальное имя «выявленный объект культурного наследия «Жилой дом А.А. Рассушина, известного иркутского врача», нач. XX в.» Но 15 августа 2018 года он был снят с госохраны приказом Службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области. Еще в мае 2018 года госорганом охраны памятников был опубликован Акт государственной историко-культурной экспертизы, выполненный экспертом из Выборга Юлией Куваевой по заказу собственника дома – ООО «Новый берег». Он отрицал «историко-культурное значение исследуемого объекта» и обосновывал «нецелесообразность его включения в Единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации». 

С таким поворотом событий иркутская градозащитная общественность смириться не могла. Красивый, хорошо сохранившийся, старинный деревянный дом, каких в городе с каждым годом все меньше, связанный с именем известного врача начала ХХ века, приписываемый руке его брата Владимира – не менее известного иркутского архитектора… Проекта новой коммерческой застройки на месте дома Рассушина и соседних старинных городских усадеб никто не скрывал – было ясно, что с утратой охранного статуса все снесут. Да и сама практика снятия дома с госохраны по заключению заезжего госэкперта с другого конца страны (поближе, видимо, сговорчивых не нашлось), делающего экспертизу по заказу собственника, – вызывала у градозащитников возмущение. Тем более, что начиная с середины 2000-х годов менявшиеся собственники дома врача Аркадия Рассушина уже несколько раз заказывали «отрицательные» экспертизы выявленного памятника.

В начале августа 2018-го Иркутское региональное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, возглавляемое Алексеем Чертиловым, направило в областную Службу по охране памятников альтернативную экспертизу, выполненную иркутским экспертом Александром Прокудиным. Тот, напротив, доказывал ценность здания и необходимость включения его в Единый госреестр памятников. Однако госорган охраны памятников эту экспертизу не принял во внимание и выпустил приказ о лишении дома Рассушина охранного статуса. 

Горожане написали протестное письмо губернатору Сергею Левченко, собрав под ним около 1000 подписей. У дома проходили пикеты градозащитников. Но в сентябре СМИ сообщили, что площадка вокруг дома уже расчищена, что было воспринято как признак скорого сноса. 

Тогда в бой пошла общественная организация по защите памятников Иркутска «Наследие». Ее президент Дмитрий Разумов подал в областной суд иск о признании «недействующим со дня издания» приказа региональной Службы по охране объектов культурного наследия об отказе во включении дома Рассушина в Единый госреестр памятников. В иске говорилось, что эксперт Куваева не в полном объеме провела исследования необходимых документов, в ее экспертном заключении отсутствуют документы, подтверждающие натурное исследование объекта, использованы источники, не являющиеся достоверными и т.п. 

Судебное разбирательство началось 25 октября 2018 года и длится до сих пор. Дом снести не успели, поскольку суд в качестве обеспечительной меры сразу же запретил проводить любые работы в доме-памятнике и на его территории.

Таким образом, Иркутский областной суд стал фактически исполнять роль регионального органа охраны памятников – и физическую сохранность дома Рассушина обеспечил, и вопрос о его историко-культурной ценности взялся разрешить. Чтобы закончить «войну экспертиз», суд 31 января 2019 года назначил собственную – комиссионную. В комиссию трем заинтересованным сторонам – истцу Дмитрию Разумову, собственнику ООО «Новый берег» и областной Службе по охране памятников – было предложено делегировать по эксперту. Соответственно, в комиссию вошли иркутский художник и архитектор Яна Лисицина, госэксперт и  архитектор из Оренбурга Станислав Смирнов и искусствовед из «СибСпецСтройРеставрации» Елена Козлова-Афанасьева. На экспертную процедуру отвели 45 дней. 

По нашей информации, все эксперты уже представили суду заключения, и двое из трех высказались за признание дома Рассушина объектом культурного наследия.  

Будем надеяться, что эта история закончится для дома благополучно.

В иркутских СМИ цитировалось мнение замруководителя управления Минкультуры России по Сибирском у федеральному округу Елены Ташак: «Сейчас уже у всех наступило понимание, что дом на Гагарина, 32, не может быть исключен из перечня памятников культурного наследия. Но сколько у нас таких объектов прошло раньше?.. Очень высока роль экспертных заключений, которые дают профессионалы. Если профессионал ангажирован, что достаточно сложно доказать, то непрофессионалам бороться с этим очень трудно». 

Служба охраны памятников или охраны застройщиков?

История с домом Рассушина, пожалуй, стала переломной – будем надеяться, в судьбе исторического Иркутска. Дело в том, что снятие мешающего застройщикам памятника с госохраны по заказной экспертизе было практически поставлено в городе на поток. Скончавшийся осенью 2018 года Марк Меерович, заслуженный архитектор России и председатель Общественного совета при областной Службе по охране памятников, последние несколько месяцев своей жизни посвятил ожесточенной борьбе за то, чтобы она охраняла интересы памятников, а не застройщиков. Меерович публиковал публичные обращения к губернатору и в прокуратуру, в которых прямо обвинял госорган в уничтожении домов-памятников в интересах собственников и инвесторов: «Прикрываясь формальной стороной дела, служба, по сути, превратилась в главный орган уничтожения культурного достояния Иркутска».

Архитектор обрисовывал нехитрый алгоритм: инициаторами уничтожения исторических зданий являются представители бизнеса, которые выкупают их и землю под ними для строительства «очередной бетонной махины». Здание доводят до аварийного состояния, затем привлекают специалистов из других городов, которые пишут акт том, что дом не представляет никакой ценности; этот документ поступает в Службу, и она, несмотря на возражения профессиональной общественности, принимает решение об исключении из списка объектов, охраняемых законом. После этого дом сносят.

По подсчетам местных экспертов, с 2001 года Иркутск утратил 30 процентов деревянных домов, которые находились в списке выявленных объектов культурного наследия. Называются разные цифры зданий, снятых в XXIвеке с госохраны и впоследствии уничтоженных – от 200 до 600 (возможно, разночтения связаны с тем, считать ли комплексы городских усадеб или все входившие в их состав объекты). По статистике Дмитрия Разумова, с 2011 года был снят с госохраны 191 объект, причем с февраля 2017-го по август 2018 года Иркутск потерял 85 выявленных памятников. 

Результатом оглашения подобных результатов и обращений Марка Мееровича стали в 2018 году две проверки деятельности областной Службы по охране памятников, по итогам которых ее руководитель Евгений Корниенко ушел в отставку «по собственному желанию». Его преемник, Андрей Фоменко, недавно избавившийся от приставки «и.о.», не без гордости говорит, что за несколько месяцев, которые он руководит госорганом, ни один иркутский дом-памятник не был снят с госохраны.   

Так в ручном режиме региональную Службу по охране культурного наследия вернули на курс, соответствующий ее названию.

Но надо заметить, что пока государственная историко-культурная экспертиза остается государственной только по названию, т.е. пока эксперты могут делать заключения фактически по частному заказу собственников и застройщиков – возможны любые рецидивы. Разумеется, не только в Иркутске. 

Суд подал в суд

И, как выясняется, надежды на справедливое разбирательство подобных спорных дел о статусе памятников в суде оправдываются далеко не всегда. Причем из одного и того же региона сыплются противоположные примеры. 

Например, в Башкирии в 2018 году частный застройщик – ООО ТСК «Дружба» добился было в Арбитражном суде республики ликвидации охранного статуса исторического дома Шепелевых. Суд отменил два приказа республиканского Управления по госохране объектов культурного наследия о внесении его в списки выявленных памятников. Однако упорное Башкультнаследие подало апелляцию в Восемнадцатый арбитражный суд в Челябинске и добилось восстановления охранного статуса дома Шепелевых.

Совершенно аналогично в той же Уфе развивалась история с одним из старейших зданий города – Полежаевским пансионом 1830-х годов. Республиканский Арбитражный суд признал незаконными два приказа о его внесении в списки выявленных памятников. Разница была в том, что истцом по делу о снятии памятника с госохраны был не частный застройщик, а… не постеснявшийся такой роли Верховный суд Башкортостана. На месте, которое занимал памятник архитектуры, должна быть построена «входная группа» нового судебного здания.

Полежаевский пансион в Уфе. Проект реставрации. Источник: Башкультнаследие

Характерно, что в решении Арбитражного суда Верховный суд республики был приравнен к застройщику-предпринимателю: «Оспариваемые приказы затрагивают права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской деятельности». Какие могут быть у Верховного суда Башкирии предпринимательские интересы?

Башкультнаследие и тут решило проявить упорство и подало апелляцию. 19 марта 2019 года дело должно было рассматриваться все в том же Восемнадцатом апелляционном арбитражном суде в Челябинске. Представители республиканского органа госохраны памятников даже выехали туда, но 19 марта апелляция была отозвана Башкультнаследием без объяснения причин.  

Никакого другого объяснения внезапному «отступничеству» от Полежаевского пансиона, кроме прямой команды по административной линии, невозможно предположить. Судя по всему, Верховный суд Башкортостана решили спасти от судебного поражения. Так башкирское правосудие одержало победу над культурным наследием. 26 марта Полежаевский пансион в Уфе снесли. 

Тем временем из разных регионов – Якутии, Рязанской области – приходят вести о судебных процессах и исках, в которых оспариваются приказы местных госорганов охраны памятников о включении исторических зданий в охранные списки. Причина для исков – «нарушение прав и законных интересов заявителя в сфере предпринимательской деятельности». Предприниматели осваивают новый инструмент борьбы с мешающим им историческим наследием.

Прокуратура – заклятый друг памятников

Другим союзником защитников наследия весьма часто оказываются органы прокуратуры. Повсеместно по прокурорским представлениям и судебным искам местные администрации, собственников и пользователей памятников принуждают принимать меры по их сохранению, останавливают незаконные работы на объектах культурного наследия и пр. 

Но и здесь не обходится без разочарований – когда те, у кого ищут защиты наследия, вдруг оказываются инициаторами его разрушения. 

В том же Иркутске до сих пор продолжается «посмертная биография» еще одного дома (ул. Володарского, 3), построенного архитектором Владимиром Рассушиным. Его разобрали еще в 2007 году – для того, чтобы построить на его месте новое здание областной прокуратуры. Поскольку снести охраняемый законом памятник было все же не комильфо, дело оформили как «реставрационный разбор», а объект остался в реестре. С тех пор его призрак пытаются куда-нибудь пристроить – историческое место занято. Но «новодел» (поди найди остатки подлинного сруба 12 лет спустя) намерены-таки возвести, чтобы действительность соответствовала реестрам.

А в Барнауле в эти дни продолжается противостояние градозащитной общественности и прокуратуры. Для строительства нового здания прокуратуры Алтайского края начат снос городской усадьбы купца Михайлова начала ХХ века на Партизанской улице. Когда-то и она состояла под госохраной, но в 2006 году была исключена из охранных списков. Теперь градозащитники призывают прокуратуру к гуманности, просят сохранить хотя бы главный дом, проводят протестные пикеты, вновь подали заявку о постановке усадьбы под госохрану. 

Но прокуратура непреклонна: на все обращения отвечает, что на участке планируемого строительства нет ни памятников архитектуры, ни охранных зон. 

К сожалению, когда суды или прокуратуры оказываются в роли застройщиков – соответственно себя и ведут.

Авторский вариант статьи, опубликованной в журнале «Огонек», № 13, от 8 апреля 2019 года. 

Заглавное фото (К. Михайлов): дом Рассушина в Иркутске