Тамбов: по следам Михаила Лермонтова

14.11.2014
Тамбов: по следам Михаила Лермонтова

Почему дом Протасьевых, описанный в «Тамбовской казначейше», сняли с госохраны и снесли

Марина Климкова, Тамбов

Михаил Юрьевич Лермонтов прославил город Тамбов в поэме «Тамбовская казначейша», вышедшей в 1838 году в третьем номере журнала «Современник».

В краеведческих источниках говорится, что Лермонтов побывал в Тамбове в конце декабря 1835 года, когда ехал в отпуск с Кавказа в Пензенскую губернию – в усадьбу своей бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой Тарханы, с заездом в Москву (в академическом издании собрания сочинений 1935 года называется декабрь 1836-го). Двумя месяцами ранее Елизавета Алексеевна писала внуку, рассказывая о том, как лучше добираться из Москвы в Пензу: «…хотя Тарханы и Пензенской губернии, но на Пензу ехать с лишком двести верст крюку, то из Москвы должно ехать на Рязань, на Козлов и на Тамбов, а из Тамбова на Кирсанов в Чембар…» Таким образом, поэт мог действительно следовать таким маршрутом.

Следуя из Москвы, поэт должен был въехать в город с Козловского тракта через Московскую заставу, где стояли будки-кордегардии с караульными солдатами, которые проверяли документы путников. Тамбов вряд ли мог впечатлить Лермонтова. В «Казначейше» он, не без иронии, писал:

Тамбов на карте генеральной

Кружком означен не всегда;

Он прежде город был опальный,

Теперь же, право, хоть куда.

Там есть три улицы прямые,

И фонари и мостовые,

Там два трактира есть, один

Московский, а другой Берлин.

Там есть еще четыре будки,

При них два будочника есть;

По форме отдают вам честь,

И смена им два раза в сутки;

. . . . . . . . . .

Короче, славный городок.

Но скука, скука, боже правый,

Гостит и там, как над Невой…

Краеведы полагают, чтоместом, где чиновники («губернские чины») лермонтовского времени пытались разогнать скуку азартными карточными играми, был дом Протасьевых, стоявший на углу улиц Астраханской и Монастырской (ныне улицы Советская и М. Горького). Этот дом, как считается, стал прототипом городской усадьбы Бобковского, губернского старого казначея, «врага трудов полезных» в поэме «Казначейша».

От юных лет с казенной суммой
Он жил как с собственной казной.
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была ему охота,
И потому он был игрок.

В поэме Лермонтов описал, как однажды господин Бобковский проиграл в карты все состояние вместе с тамбовским домом:

Он все проигрывал дотла.
В ушах его дана, взяла
Так и звучали. Он взбесился –
И проиграл свой старый дом,
И все, что в нем или при нем.

Он проиграл коляску, дрожки,
Трех лошадей, два хомута,
Всю мебель, женины сережки,
Короче – все, все дочиста.

Затем, желая отыграться, Бобковский проиграл штаб-ротмистру зимовавшего в городе уланского полка Гарину и свою молодую жену Авдотью Николаевну:

И просит важно позволенья
Лишь талью прометнуть одну,
Но с тем, чтоб отыграть именье,
Иль «проиграть уж и жену».

[…]

Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась –
И жребий выпал... час настал...

У меня возникло естественное желание проверить по источникам: а не было ли у поэта знакомых, носивших фамилию Протасьевых? Да, исследователи упоминали, что были такие знакомцы, род которых внесен в родословную книгу дворян Тамбовской губернии. С одним из них, Федором Михайловичем Протасьевым, будущим драматургом и критиком, Лермонтов учился в одном классе в Московском благородном пансионе. Старший брат Федора, Дмитрий Протасьев, обучался там же, но в старшем классе.

Следовательно, в Тамбове Лермонтов вполне мог останавливаться в доме Протасьевых. Данный факт, вероятно, в сознании местной читающей публики каким-то образом соединился с сюжетом «Казначейши», что впоследствии послужило предлогом считать эту городскую усадьбу излюбленным местом чиновников-картежников, каким она, возможно, никогда не была.

* * *

Тамбов лермонтовского времени легко представить по сохранившемуся архивному документу – плану города 1832 года.

Если поэт въезжал в Тамбов с Козловского тракта через Московскую заставу, то его путь лежал мимо недавно построенной каменной тюрьмы («Там зданье лучшее острог…»), потом по Московской улице кпочтовому двору, где путники меняли лошадей.Ныне считается, что современное здание Тамбовского главпочтамта, стоящее около Соборной площади на улице Октябрьской, является свидетелем XVIII века. Однако данный факт опровергают архивные документы, в том числе план города 1832 года.

На плане почтовый двор показан на левом берегу реки Студенец около Троицкого храма.Для того, чтобы добраться от него до усадьбы Протасьевых, надо было проехать по каменному мосту через Студенец.Если бы Лермонтову тогда сказали, что строительством этого инженерного сооружения в 1786–1788 годах руководил правитель Тамбовского наместничества Г.Р. Державин, то Михаил Юрьевич, наверное, посчитал бы эту информацию очень интересной и, возможно, упомянул бы о ней в поэме. Однако рассказать ему тогда о мосте никто не мог, поскольку уже к тому времени тамбовчане забыли, когда и кто его возвел, о чем говорится в архивном документе 1838 года, посвященном ремонту постройки. Неудивительно, что и совсем недавно местные чиновники, давшие разрешение на строительство торгово-развлекательного центра около уникального объекта, наотрез отказывались верить в то, что он был возведен в конце XVIII столетия. И хотя данный факт сегодня подтвержден государственной историко-культурной экспертизой, строительство, угрожающее мосту, продолжается без внесения соответствующих изменений в проект, как того требует закон.

Миновав державинский мост, а затем первый гостиный двор, стоявший слева по ходу движения, а справа – кабак «Разлука» («И, тишины известный враг, Еще безмолвствует кабак…») и аптека Вернера, Лермонтов мог оказаться на Соборной площади, которая с западной стороны ограничивалась улицей Дворцовой (ныне Советская). Далее путешественник следовал мимо только что возведенного губернаторского дома с небольшим плац-парадом перед ним, проезжал здания присутственных мест, гимназии, и вскоре оказывался на еще одном небольшом каменном мосту, перекинутом через крепостной ров (позже рядом с этим местом было возведено здание музыкального училища).

Наискосок от Казанского мужского монастыря, в том месте, где заканчивалась улица Дворцовая и начиналась Астраханская, располагался дом Протасьевых:

Давно был дом его построен;
Хотя невзрачен, но спокоен…

Одним словом, возможный путь Лермонтова по Тамбову в день его приезда прослеживается очень подробно. Точно так же легко можно представить, как он мог ехать и что видеть на следующее утро, когда отправлялся в Тарханы.

Чтобы выехать из города в нужном Михаилу Юрьевичу направлении, надо было от протасьевской усадьбы вернуться к Соборной площади. Проехав один квартал Дворцовой улицы, путешественник поворачивал направо, чтобы переехать реку Цну, а далее – прямиком по дороге на Пензу. На повороте к Цне, слева по ходу движения, над деревьями виднелись купола кафедрального Спасо-Преображенского собора, заложенного в 1694 году святителем Питиримом:

…Когда сквозь пелену тумана

Едва проглядывает Цна,

Когда лишь купола собора

Роскошно золотит Аврора…

Следует вспомнить, что поэма Лермонтова вышла в свет с названием «Казначейша». Слово «Тамбовская» цензоры сняли, а наименование города в самом тексте заменили буквой «Т» с точками. Кто-то, видимо, посчитал невозможным назвать место, в котором могли произойти подобные события. Во время редактирования в тексте были утрачены и другие фрагменты, что, по воспоминаниям И.И. Панаева, возмущало автора.

Исследователи отмечали, что Тамбов в поэме «Казначейша» стал художественным, собирательным образом «застойной провинции»:

И там есть чопорные франты,
Неумолимые педанты,
И там нет средства от глупцов
И музыкальных вечеров…

Одним словом, отношения у Михаила Лермонтова с тамбовчанами сложились непростые. И не только из-за «Казначейши». Сразивший поэта на дуэли его друг Николай Соломонович Мартынов был человеком, принадлежавшим к роду тамбовских дворян. А председатель Тамбовской ученой архивной комиссии Алексей Николаевич Норцов, написавший исследование «Материалы для истории дворянских родов Мартыновых и Слепцовых с их ветвями» (Тамбов, 1904), всегда отстаивал имя своего родственника – участника дуэли.

В упраздненном в 2007 году Тамбовском областном литературно-художественном музее среди книг коллекции В.Г. Шпильчина хранилась одна – с подписью «Mariе Martinof» и печатью Тамбовской ученой архивной комиссии. Поскольку председателем комиссии был А.Н. Норцов, родственник Мартыновых, то нет никаких сомнений, что именно им и было передано в музей архивной комиссии данное издание, как достойный экземпляр для сохранения. В свете нашего повествования показательно название книги: «Antoine, ou le crime et le remords» («Aнтуан, или преступление и раскаяние»).

Сегодня многие тамбовчане, не доверяя никаким научным изданиям, вообще не верят в то, что Лермонтов бывал в Тамбове, ведь он не упоминал об этом ни в одном из документов. Однако их столетние предшественники думали иначе. В письме 1912 года Тамбовской ученой архивной комиссии, адресованном в Тамбовскую городскую думу, с предложением увековечить память об исторических лицах, в том числе о М.Ю. Лермонтове, за подписью того же А.Н. Норцова утверждалось, что поэт бывал в Тамбове «несколько раз». Показательно, что родственник Мартынова в тот период не подвергал никакому сомнению данный факт. Да и сам Лермонтов как-то упомянул Тамбов на страницах романа «Герой нашего времени» в главе «Бэла»: «Итак, мы спустились с Гуд-горы в Чертову долину… Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества».

После 100-летия со дня рождения Лермонтова одну из улиц города Тамбова, бывшую Теплую, назвали именем поэта, а в 1941 году в ее сквере поставили памятник.

Деревянный дом Протасьевых, в котором, по преданию, была проиграна казначейша, в 1992 году был внесен в список выявленных объектов историко-культурного наследия, по согласованию с Министерством культуры. Как видно, первоначально здание было одноэтажным, с мезонином, с характерным для того времени П-образным планом, антресолями. В советский период оно было перестроено в двухэтажное. И хотя дом потерял свою выразительность, все же был достоин иметь статус памятника как исторический свидетель – часть «лермонтовского Тамбова».

Но за столичным просвещеньем
Провинциалы не спешат…

В 2005 году дом Протасьевых был снят с государственной охраны без государственной историко-культурной экспертизы, положенной по закону, – снят приказом областного управления культуры (госоргана охраны памятников) и снесен первым, когда начали строить квартал, воплощая в жизнь проект «Ветер перемен».

В период перестройки словосочетание «тамбовская казначейша», наряду с «тамбовским волком», стало формировать образ одного из неоднозначных брендов Тамбова, к которому язвительные языки сегодня присоединяют и «тамбовского мужика».

А что же Лермонтов? Был он в Тамбове или нет? Действительно ли именно здесь проиграли казначейшу? Или в каждом провинциальном городе путешественникам рассказывали историю, подобную той, что произошла с Л.К. Разумовским и М.Г. Голицыной? Так или иначе, но, выслушав были и небыли из жизни очередного населенного пункта, скучающие путники, покидая его, как и Лермонтов, направляли свои взоры к более милым сердцу местам:

Не все ж томиться бесполезно
Орлу за клеткою железной:
Он свой воздушный прежний путь
Еще найдет когда-нибудь,
Туда, где снегом и туманом
Одеты темные скалы,
Где гнезда вьют одни орлы,
Где тучи бродят караваном!
Там можно крылья развернуть
На вольный и роскошный путь!


На главную