Марта Полякова: Научить охранять наследие нельзя. Научиться - можно

«Градозащита не встроена в систему госохраны, но это к лучшему»

Одной из значимых книжных новинок уходящего года стало учебное пособие «Культурное наследие России. История охраны и современное состояние». Его автор - Марта Александровна Полякова, кандидат исторических наук, доцент кафедры музеологии факультета истории искусства РГГУ, член правления Общества изучения русской усадьбы. Какова работоспособность нашей системы охраны наследия? Каким видится ее развитие в историческом контексте? Наконец, каково отношение молодого поколения, студентов, которые учатся по этому пособию, к сфере охраны наследия? Все эти вопросы «Хранители наследия» задали Марте Поляковой.

- Марта Александровна, а можно ли в принципе научить охране наследия?

- Как говорят, научить нельзя - научиться можно. Со студентами РГГУ мы изучаем процесс формирования самих понятий «культурное наследие» и «памятник», историю создания системы охраны наследия у нас в стране. Ну, а уже на исторических примерах можно делать и соответствующие выводы о дне сегодняшнем.

Ситуация - и политическая, и экономическая - в России очень быстро меняется. В охране наследия, как в капле воды, отражается здоровье всего нашего общества. Сказать, что сегодня люди вообще не интересуются культурой и наследием, нельзя. Изучение архитектурного наследия города стало даже модным времяпрепровождением.

Что же касается самой сохранности архитектурной среды, скажем, в Москве, то здесь мы тоже не изобрели никаких ноу-хау. Есть и примеры деликатных реставраций, есть и уродцы-новоделы, есть и симулякры, которые нам предлагают считать памятниками. Такие вещи есть во всех странах, другое дело, удельный вес каждой части в общем потоке. Когда перевешивает новодел, когда он объявляется чуть ли не идеологией – это беда. И это - подход к наследию периода мэра Лужкова, конечно. Как и отношение к мнению профессионалов. Я помню, как была на совещании у Алексея Ильича Комеча по поводу восстановления московского Манежа после пожара, и он говорил нам, что между ним как специалистом и мэрией – просто стена. Когда он попытался сказать Юрию Михайловичу о законах, о принципах и подходах реставрации, тот ему сказал фразу, ставшую сегодня уже крылатой: «Закон – это информация для рассуждения».

- Вам кажется, сегодня ситуация другая?

- Думаю, что ситуация меняется. Именно поэтому возникла и необходимость в моей нынешней книге. Тема сохранения культурного наследия затрагивалась в моем первом пособии 2005 года. Тогда оно вышло тиражом в 4000 экземпляров и быстро разошлось, так как сейчас во многих гуманитарных вузах существует специализация по музееведению или музеологии, и вполне естественным представляется обращение в этих вузах к актуальным проблемам, историческому опыту сохранения культурного наследия в целом.То есть возник спрос на учебник, с одной стороны. С другой стороны, система госохраны претерпевает изменения, которые должны быть описаны и должны изучаться.

- Что же нового Вы включили в это издание?

- Появилась глава о международной охране памятников, также раздел об актуализации наследия и приспособлении памятников, об их экономическом потенциале. Пусть это сделано кратко, постановочно, но это новое. И это актуальные темы, которые сегодня звучат и на государственном уровне, и в градозащитной, и в профессиональной среде.

Самое главное, о чем не шло речи в 2005 году, и о чем невозможно было не написать сегодня – это общественная инициатива в деле охраны наследия. Общественное движение, такое как «Архнадзор» в Москве, играет все большую роль. Причем такие инициативы многоплановы. Они включают и просветительство, экскурсии, одна только «Школа наследия» «Архнадзора» чего стоит. Я сама с удовольствием иногда хожу на ее лекции.

Кроме того, «Архнадзор» стал одним из центров координации всероссийского градозащитного движения, периодически проходят съезды градозащитников. Я вспоминаю подобный съезд, собравший огромную аудиторию, который был посвящен 150-летию Московского археологического общества.

Такая активность говорит о значимости проблемы и о том, что, в свою очередь, госорганы не могут не реагировать на появление общественной силы. Пока деятельность таких организаций, как «Архнадзор», воспринимается больше как оппозиционная - он привлекает внимание широкой общественности к наиболее острым проблемам в сфере сохранения наследия, буквально «кричит» в защиту того или иного объекта. Это очень важная грань деятельности этой организации, налаживание же сотрудничества и тесных контактов с госорганами, скорее всего, дело будущего.

- А как Вам представляется такое сотрудничество?

- Первое, что приходит на ум, это контроль за состоянием памятников, сбор информации, мониторинг. Ведь само Мосгорнаследие и другие госорганы часто жалуются на то, что у них не хватает кадровых ресурсов.

Конечно, «Архнадзор» не структурирован и не имеет такой четкой организационной схемы, как ВООПИиК, не встроен напрямую в систему госохраны, но может, это и к лучшему. Как только появляется иерархия в организации, сразу же возникает бюрократизация. «Архнадзор» же пока остается живым организмом.

Затем, не будем забывать, что есть опыт работы госорганов с ВООПИиК. Да, сейчас эта организация не пользуется таким авторитетом, как тот же «Архнадзор». Но ничто не мешает воспользоваться исторической практикой и не выстроить взаимодействие, как это было когда-то. Все это – вопрос намерений и желания.

- Намерения всегда озвучиваются самые благостные. Почему же, как Вам кажется, положительные результаты в сохранении наследия не слишком внушительны?

- Охрана наследия – сложная сфера, где переплетены факторы и экономические, и политические. Там, где идет речь о больших деньгах и недвижимости, возникает переплетение интересов. Я считаю, что наша главная проблема – неустойчивость экономики. За границей большую роль в деле сохранения наследия играют различные трасты и фонды. Они работают в контакте с энтузиастами и с госорганами, работают с частными пожертвованиями. Роль частного капитала в деле сохранения наследия заграницей очень велика. Госбюджет, конечно же, не в состоянии нести это бремя полностью. Для нас же такое пока недостижимо.

Наконец, экономическая нестабильность современного общества мешает оценить культурное наследие как важнейший воспитательный фактор. Что я имею ввиду… Одно дело, когда родители все выходные проводят на вторых-третьих работах, другое дело – когда их заработок не съедает инфляция, и в субботу-воскресенье они спокойно идут с детьми в музеи или показывают им исторический город. А отсюда уже – и вопрос воспитания вкуса, кстати. На чем воспитывать его? На подлинных памятниках архитектуры или новоделах, внушая, что это красиво-дорого-богато, а значит, хорошо?

- Сейчас разрабатываются различные меры экономической стимуляции арендаторов и владельцев памятников архитектуры. Почему, на Ваш взгляд, они не столь эффективны, как хотелось бы?

- Думаю, что это во многом связано с внутренней культурой новых хозяев. Меня, признаюсь, не всегда радует передача ценных объектов в частные руки, тем более, если речь идет о памятниках федерального уровня. Хорошо, если хозяин понимает ценность подлинного объекта, отсюда – и определенный уровень научной реставрации, и бережное отношение к сохранению приобретенной собственности. А если нет? Я смотрю на отечественное усадебное наследие - усадьбы буквально таят на глазах. Всем известно выражение «дом без хозяина не живет…» В сохранении усадеб очень важна личная заинтересованность, чувство вкуса и, наконец, культура нового хозяина. И в этой области можно было бы поставить проблему реституции, т.е. продажу усадеб на определенных условиях потомкам владельцев.

- Но это уже также и вопрос эффективности органов охраны наследия как органов контролирующих.

- Конечно. У нас здесь явно провал. Памятники зачастую оказываются беззащитными. Пока же все рецепты, прописанные в книге Донавана Рипкемы «Экономика исторического наследия», у нас могут быть лишь приняты к сведению, не больше. Кроме того, хочу подчеркнуть опасность, которую несет превращение наследия в товар, о чем пишет Рипкема. Особенно товар туристический. Стремление привлечь туристов нередко оборачивается реконструкцией памятника с целью придания ему яркого «туристического флера», а как следствие - утратой подлинности и «исторической энергетики» места. Интересы экономики наследия и науки не всегда совпадают. В нашем случае ярким примером может быть Царицыно или терем Алексея Михайловича в Коломенском.

- А какую эпоху Вы считаете «золотой» в области охраны наследия?

- Конечно же, это вторая половина XIX века. Вообще это мое любимое время, я его подробно изучала на Историческом факультете МГУ. Кстати, собственно, темой охраны наследия я заинтересовалась уже в аспирантуре. И первое свое пособие посвятила моему руководителю и наставнику Михаилу Тимофеевичу Белявскому.

Итак, именно в XIX веке была заложена основа системы охраны и изучения наследия России, разрабатывались методики, писались проекты законов. И ведь вы посмотрите, как в то время ценилось слово ученых. Их мнение не просто выслушивалось и было авторитетным, оно было определяющим.

Ну, а в законотворческом порыве объединилась вся просвещенная Россия. Без преувеличения можно было бы сказать - какой бы журнал конца XIX - начала XX века вы ни открыли – «Русская старина», «Исторический вестник», «Старые годы» - везде обсуждался проект закона об охране памятников старины. Это был своего рода «социальный заказ» общества.

Подход был настолько серьезен, что было подготовлено несколько проектов. Причем общественные силы работали в контакте с государственными ведомствами. Если первый проект был – проект графа Алексея Сергеевича Уварова и Московского археологического общества, то остальные – Министерства внутренних дел, Министерства народного просвещения. Да, Дума не утвердила закон, посчитав, что частная собственность неприкосновенна и не подлежит никакой регламентации. Потом началась Первая мировая, и уже стало не до того. Но важно, что мощный законотворческий процесс объединил всех просвещенных людей того времени, стало ясно, какую роль наследие играет. Этого не было, скажем, в СССР.

Ну, а если говорить об исторических личностях, то, конечно, мой любимый герой – это граф Уваров. Похвастаюсь, что моя книга «Усадьба Поречье Уваровых в культуре России» была отмечена Макарьевской премией. Вы знаете, я написала ее… всего за полтора месяца, так как всю жизнь занималась этой темой, было накоплено много материала, «оставалось» только переложить все на бумагу.

И еще хотела бы упомянуть об одном человеке, недооцененном, на мой взгляд, это Иван Петрович Сахаров - этнограф, фольклорист, ученый секретарь одного из отделений Императорского Русского археологического общества, автор «Записки для обозрения русских древностей». В ней содержалась просьба, обращенная к «просвещенным россиянам»– священникам, учителям, врачам –прислать информацию в ИРАО о том, что интересного из славянских древностей и старины есть в их местности. Был предложен приблизительный перечень того, что могло представлять интерес: курганы, кладбища, монастыри, урочища, памятники ваяния и т.д. По сути это была программа выявления, фиксации и изучения русских памятников старины. Эту записку напечатали большим для того времени тиражом и разослали по всем городам и весям.   Надежда ученого оправдалась, им был получен материал, на основании которого был подготовлен научный сборник.

Вы знаете, представляя вот такую историческую ретроспективу, я не разделяю пессимистических взглядов на будущее нашего наследия. И со своей стороны делаю все, что могу в нашем университете. Студенты, конечно же, разные. Был один магистрант, который хотел писать работу на тему, как снести все усадьбы и построить коттеджи… Такое бывает. Но большинство наших студентов – это грамотные, заинтересованные молодые люди. Уменя целая своеобразная «усадебная школа»: мои ученики и в Останкино, и в Кусково, и в Архангельском. Каждый вносит свой вклад. Мне очень понравились слова директора музея-усадьбы Останкино Геннадия Вдовина о том, что музей, как и консерватория имеет своего зрителя. Культурное наследие в целом также имеет своего зрителя, всегда восприятие объекта культуры было творческим, сугубо индивидуальным процессом, и наша задача, я имею в виду и преподавателей вузов, и сотрудников «Архнадзора», и музейных работников, сделать так, чтобы число этих «своих зрителей» становилось все больше.

Беседовала Евгения Твардовская