Концы в воду

Продолжаем увлекательный рассказ о том, как привлекают к ответственности разрушителей памятников истории и архитектуры в разных регионах России. 

Разворот нижегородского сюжета

Начнем с дома Ассоновой – Красильникова в Нижнем Новгороде, выявленного объекта культурного наследия, уничтоженного местной епархией в апреле 2019 года.  Здесь случился неожиданный разворот сюжета.

Нет, организаторов не привлекли к уголовной ответственности, как требовали того нижегородские градозащитники. Нет, не доведено до суда дело об административном правонарушении, которое решилось инициировать региональное Управление госохраны объектов культурного наследия (УГООКН). Памятник ведь снесен и заменен бетонным новоселом (см. заглавное фото)  не полностью: «факт полной разборки объекта в ходе проверки не выявлен». 

Нет, в этой игре мастера зашли с иного козыря. Как сообщают нижегородские СМИ, опубликован акт историко-культурной экспертизы по памятнику, до 16 июля он проходит общественное обсуждение на сайте УГООКН. 

Экспертиза, между прочим, проведена по заказу ГАУ НО «Научно-производственный центр по сохранению объектов культурного наследия Нижегородской области». Эксперт – замдиректора ООО «Проектреставрация» Ольга Сундиева.

Кто бы мог подумать – эксперт пришла к выводу, что в результате епархиальных «ремонтных» работ 2019 года памятник утратил декор главного фасада (вместе с фасадом – Ред.), если его восстановить, подлинным он не будет, а будет лишь «напоминанием об утраченном деревянном модерне». Следовательно, объект не обладает значительной историко-культурной ценностью, и включать его в Единый госреестр памятников России нецелесообразно, а из списка выявленных можно исключать. 

Такова экспертиза. Все это правда, только получается сущая нелепица. К уголовной ответственности организаторов сноса нельзя привлекать, потому что памятник утрачен не полностью, а в госреестр памятник нельзя включать, потому что он утрачен. Правда же, логично?

Судя по всему, мы имеем дело с классической операцией по принципу «концы в воду». Независимый эксперт памятник не оценил, дал отрицательное заключение, стало быть, и общественный шум-протест был почти на пустом месте, из-за малоценного объекта. Нет памятника – нет проблемы. А штраф малозначительный подрядчик заплатит… или оспорит в суде. И дело кончится ко всеобщему удовольствию.    

Лидер нижегородского «Спасграда», в июне 2018 года подавшая заявление о выявлении дома Ассоновой – Красильникова, Анна Давыдова пишет в соцсети: ««Безнаказанность для преступника как овация для актера» (с)... Lом стал выявленным объектом культурного наследия, а 16 ноября члены общественного совета при Управлении госохраны объектов культурного наследия Нижегородской области указали на то, что все проекты реконструкции, разработанные владимирской конторой «РИЦ» под руководством Юрия Коваля не применимы к зданию, которое получило государственную охрану как архитектурная ценность. Проект было предложено переработать для сохранения деревянного модерна путем реставрации. 

Вместо этого нагло снесли здание весной 2019 года! Продемонстрировали откровенную беспардонность и вседозволенность по отношению к муниципалитету и правительству области. Факт получил скандальную федеральную огласку. Да. Это путь к конфронтации. Заметьте, церковники снесли не свою собственность, а муниципальное имущество, которое по договору о безвозмездном пользовании с владельцем епархия даже улучшать не имела права, не то, что сносить! Явно же была ответственность хозяйствующего субъекта за вверенное здание в историческом виде. Да, Управление государственной охраны объектов культурного наследия начало проверку и выявило административные нарушения, но отказалось инициировать уголовное дело по 243 ст. УК РФ об уничтожении историко-культурного наследия. Аргумент: от здания остался цоколь и брандмаур. Да, сейчас уже начато административное разбирательство. А вот заплатит ли Нижегородская епархия штраф? Это неочевидно. Кроме того, областное правительство, нивелируя огромный скандал сноса ОКН, в скоростном режиме организовало историко-культурную экспертизу выявленного объекта культурного наследия «Дом Ассоновой», которого уже, по сути, нет… В акте госэкспертизы эксперт уж больно как-то витеевато обошла тему того, что включения не произойдет, потому что памятник уничтожен. Не есть ли здесь нарушение принципа объективности при проведении экспертизы, т.е. ст. 29 73-ФЗ?.. 

По сути, разработан и узаконен механизм избавления от выявленных памятников… Правительство позволяет реализовывать старый проект реконструкции конторы «РИЦ», который был разработан еще до придания зданию статуса объекта культурного наследия. Как будто выявления специалистами этого здания как историко-культурной ценности и не было...А зачем эксперты тогда вообще заседают в совете? 

Хотелось бы сказать следующее: год назад совместные силы администрации города и мои тратились не для того, чтобы на улице Грузинской, 31 встал обшитый реечкой новодел, а епархия, безнаказанно выйдя из правого поля, снесла муниципальное имущество, имевшее историко-культурную ценность… Муниципалитет, по моему стойкому убеждению, может разорвать договор о безвозмездном пользовании имуществом и земельным участком на Грузинской, 31 с Нижегородской епархией, т.к. она грубо нарушила его условия».

«Очень грозное письмо»

В татарстанском Чистополе продолжаются разбирательства по поводу снесенного частным собственником в мае 2019 года  мемориального дома писателя Константина Федина.

Собственник, похоже, уверен в безопасном для себя исходе разбирательства, поскольку залил на месте снесенного исторического памятника новый фундамент.  

Глава республиканского Комитета по охране памятников Иван Гущин, по его словам, «испытывает определенный шок». Казанские СМИ его цитируют: «У меня негодование из-за такого отношения собственника к произошедшему. Мы уже написали очень грозное письмо в администрацию Чистополя».

Очень грозное письмо, однако же, не произвело на собственника впечатления, раз он готовится к новому строительству, имея на руках запрещающее предписание госоргана.

Как пояснил Иван Гущин в разговоре с «Хранителями Наследия», дело осложняется тем, что в Росреестре не были зафиксированы охранные обязательства собственника. В том, что он был в курсе охранного статуса памятника, у руководителя госоргана сомнений нет. А вот в реальности возбуждения уголовного дела (такая работа ведется правоохранительными органами) – сомнения большие. Иван Гущин надеется, что собственника удастся привлечь к административной ответственности и принудить к воссозданию дома.

Только какой в том смысл и откуда вновь возьмется мемориальная ценность – это уже наши сомнения. 

Полиция не помогла 

2 июля получила продолжение история со сносом выявленного объекта культурного наследия в усадьбе Тарасова в ярославском Тутаеве, о которой мы рассказывали несколько дней назад.

Увы, работы на участке не остановила даже полиция, которая получала обращения и от градозащитников, и от местной администрации. Ее представители отрицают, что согласовывали снос здания. 

А собственники тем временем подогнали на участок экскаватор побольше и полностью добили полуразваленный памятник. 

Как сообщила нам ярославская градозащитница Ольга Мазанова, 2 июля «экскаватор работал. Стены обрушены все. Рабочие разбирали кирпич. На месте  оказался  новый собственник. Он уверял, что при покупке участка и строения, у него, якобы, никаких обременений не было. Получается, и этот господин уйдет от ответственности? Кто виноват? Админстрация?

Но ведь 27 и 28 июня уже вызывали полицию, останавливали снос, который начался еще 27 июня 2019 г., и собственник должен  был поставлен в известность, что это выявленный памятник. Все равно добил домик.Исторический кирпич  штабелями сложили. И это происходит в самом центре Тутаева, исторического поселения федерального значения…

Приезжала полиция. Как приехала, так и уехала. Снос не остановила. Градозащитники сообщили в Департамент охраны памятников Ярославской области о повторном факте сноса».

Тот же почерк – концы в воду, нет объекта – нет вопросов.

Итог, судя по всему, во всех трех случаях будет одинаковый: полнейшая безнаказанность, порождающая новые аналогичные преступления.