«Нас зовет не найденный еще солдат»

«Нас зовет не найденный еще солдат»

О сохранении воинских памятников Мурманской области «Хранителям Наследия» рассказывает координатор поисковых отрядов «Долг» Константин Добровольский

Евгения Твардовская

Резонанс, возникший вокруг мемориала «Долина Славы» в Мурманской области, стал для нас поводом рассказать читателям, в каком состоянии находятся другие памятники воинской славы в Мурманске. Тем более что в этом году исполняется 75 лет Петсамо-Киркенесской операции Красной Армии, которая, конечно же, есть лишь одна из героических страниц военной истории Советского Заполярья. Наш собеседник – Константин Добровольский, председатель координационного совета поисковых отрядов «Долг» Мурманской области.

- Константин Алексеевич, начнем со злободневного – ситуации с «Долиной Славы», пожалуй, самым крупным и значимым мемориалом Великой Отечественной войны в Мурманской области, который появился, кстати, благодаря поисковикам. Скандальные ситуации в связи с вандальным «благоустройством» мемориала и последующим обнаружением надгробных плит и скульптур на свалке – как-то разрешились?

– Обнаруженные плиты были вывезены на свалку, как оказалось, еще во время первой реконструкции, которая была к 60-летию Победы. Видимо, тогда не заплатили за утилизацию. Или заплатили, но те не утилизировали…

Два года назад я поднял проблему, что поисковикам негде хоронить вновь найденные останки. Нам дали два дополнительных сектора в «Долине Славы», мы продолжили хоронить там. Устанавливать монументы – где-то сами, где-то приезжали родственники. Все за свой счет делалось. Но при нынешней реконструкции сдвинули все: то есть реальные могилы остались в одном месте, а новые постаменты с именами – в другом. С 2000 года мемориалом распоряжается Комитет по культуре и искусству Мурманской области. Они и отвечают за все реконструкции. Так и хочется сказать: «Братцы, ну, раз уж вы неизвестно кого наняли, так хоть контролируйте, что происходит»… Сейчас вся область «гудит» из-за «Долины Славы»…

– Видимо, потому что военная память особенно важна для Мурманска и именно она, можно сказать, формирует общность мурманчан?

– Это абсолютно так. На Мурманском направлении было два основных города – Мурманск и Полярный. Мы чтим эту память, но есть пробуксовки – со ссылкой на политику, скажем так. Официально вроде бы все говорят о патриотизме и памяти о войне, но на деле все не так браво выходит. Поисковики никакой помощи не получают. Да и ладно. Лишь бы не мешали.

– В этом году исполняется 75 лет Петсамо-Киркенесской операции, 60 лет поисковому движению в Мурманской области. Начало его, кстати, тоже хотели политизировать.

– Да, потому что оно развенчивало многие мифы и вскрывало гигантские потери наших бойцов. Проблема «забытых солдат» была поднята фронтовиком, ветераном Львом Васильевичем Журиным. Он стал основоположником нашего движения. Ведь по документам значилось, что люди захоронены. Но мы-то понимали, что похоронить, скажем, в январе в горах – невозможно. Их просто присыпали снегом и оставляли. И таких полей, покрытых костями – десятки. Самая катастрофа для наших бойцов в Заполярье – это 1941-1942 годы. Мы несли колоссальные потери. А официальная позиция была, что это были потери немцев. Так вот именно поисковики сказали «неудобную правду», а кроме того, начали работу по идентификации людей – по найденным документам, медальонам, вещам…

Так вот, когда Лев Васильевич начинал, ему говорили, что он все преувеличивает. И в это и правда было трудно поверить: я начинал в 1979-м и когда видел поля и сопки, усеянные останками – черепами, ребрами, позвоночниками, у меня в сознании встала похожая сцена из фильма «А зори здесь тихие»: подумал, что это немцы. Потом только все понял.

– Каков радиус поиска сегодня?

– От хребта Муста-Тунтур (на котором впервые забуксовал план «Барбаросса», именно на этом участке советские войска в первые дни наступления остановили немцев и до конца войны держали их на этом гранитном поле боя) и до горы Большой Кариквайвишь. Это финские названия высот – они маркируют линии обороны Мурманска и Полярного. И там нет ничего – только горы, болота, камень. Мы не привязываемся к какой-то одной высоте, идем по всему фронту – ищем, копаем, хороним.

За 60 лет мы похоронили 22 тысячи человек. Мы их нашли, опознали по медальонам, сообщили родственникам. Так что эти бойцы не пропали. Они погибли. Только в «Долине Славы» сегодня – больше 7 тысяч человек захоронены поисковиками. А раньше зачастую – находили и хоронили прямо на высотах. Ставили там же обелиски. Многих из тех, кто начинал наше движение, уже нет с нами. Ушли многие старики, профессионалы поискового дела. У меня уже сорок лет стажа: я стал заниматься этим делом сразу после службы в армии. Сейчас в Мурманской области 22 поисковых отряда. Это порядка трехсот человек. Назову лишь некоторые – «69-я параллель», «Рубеж», «Ваенга».

– А что должен уметь профессиональный поисковик? Вообще слово «профессионал» в этом контексте немного необычно звучит.

– Да, нередко думают, что это просто: пришел, взял лопату – и вперед. Но многие не выдерживают, уходят.

Во-первых, надо изучить театр боевых действий, провести исследовательскую работу – где какие бои были, кто где находился. Приходя на место, ты должен определить, я бы даже сказал, «влезть в шкуру солдата»: подумать, а как бы ты себя повел в той ситуации? Ведь все люди, все хотели жить. Вот и должен прикинуть, куда бы я побежал, если бы на меня шла взрывная волна? Причем это на юге взрывная волна поднимает землю, а у нас – летят камни! Это страшно.

Второе. Надо уметь грамотно провести эксгумацию. Ведь все истлевает. И если находятся ложка, котелок, фляга – надо уметь разглядеть, нет ли там надписей: металл ведь тоже портится. Надо ничего не упустить. Уметь увидеть нацарапанное, сохранить это. Оно может помочь восстановить всю картину. Еще момент. После 22 июня мы активно работаем, так как земля оттаивает. И бывает, ты нашел останки, записку – там что-то написано: а достать не можешь, так как все еще замерзшее. А она – уже от соприкосновения с воздухом – начинает разлагаться. То есть вообще мы каждый день чему-то учимся. Каждый раз ситуация другая.

Ну и уже потом третье – идти в архив. И уже там восстанавливать «недостающие буквы».

Мы находим много записок, которые писали бойцы и которые помогают нам в работе. Мне запомнилось письмо Ивана Пешкова: он просил тех, кто найдет его – сообщить семье, что он погиб в защиту Родины. То есть Иван уже тогда понимал, что живым ему не выйти.

- По сути, деятельность поисковиков за эти 60 лет не изменилась…

- В общем, да. Как ездили, так и ездим – за свой счет, финансирования нет. Литр бензина у нас – уже 45 рублей, а чтобы до места доехать и обратно, это порядка 100 литров нужно, плюс оборудование, питание и проч. Но ездим все равно, и я знаю, что дома меня всегда поймут: меня зовет не найденный еще солдат. Грех не откликнуться на этот зов.

Конечно, можно написать некую программу и податься на госфинансирование, скажем, в Комитет по делам молодежи. Но тогда надо брать с собой детей, подростков. А у нас в законе Мурманской области прописано, что несовершеннолетних нельзя допускать к такой работе. И это вполне справедливо. Велика опасность подрывов, многие бойцы так и лежат с неразорвавшимися гранатами.

Я делал 15 детских лагерей в «Долине Славы». Так вот мальчишки – как ни объясняй, как ни проверяй – все равно тащат патроны в носках, а потом порох из них высыпают. Опасно это все. Недоглядишь все равно.

Плюс считается, что труп имеет опасность биозаражения.

Есть и еще одна тема: мы сегодня находим очень много боезапаса. Одно время, кстати, говорили, что будут платить за бомбы, мины и снаряды. Но платить не платят, а вот уголовные дела заводят: по формальному признаку. Потом закрывают из-за отсутствия состава преступления. Но дело в том, что информация-то о них в «истории» гражданина остается: и потом, когда нужен, скажем, кредит, очень трудно банку объяснить, что ты не уголовник.

– Где в наступающем поисковом сезоне будете трудиться, что этим летом самое главное?

– Высота 258,3 – самая кровавая высота. Вроде и были там много раз, но, оказывается, убрали то, что было совсем сверху, а земля «выталкивает» остальное: идешь, смотришь – нога, ребра. До сих пор находим.

Высота 314,9. Помню в наш лагерь туда 15 лет назад приезжали ветераны нашего поискового движения – Максим Найденов и Дмитрий Дулич вместе с немцем, который когда-то там воевал, но его перевели очень быстро в другое место. А у нас в лагере мешки останков. Он увидел – и просто разрыдался: я бы, говорит, тоже тут лежал, если бы меня не забрали. Нарисовал на скале якорь: оказалось, его фамилия – Анкер, что в переводе с немецкого – якорь.

Не могу не сказать про высоту Черную: был приказ взять ее к 7 ноября 1942 года. Уложили целый батальон наших бойцов. Челнок, Бабуринская, Люверс, Крейсер – мы все их проходим по много раз. От Рыбачьего до Большой высоты Кариквайвишь – это 60 км только в длину. Кстати, немецкие позиции очень хорошо были укреплены: были нарублены пещеры и камнем обложены, даже повороты геометрически оформляли-обрабатывали. И вот немцы сидели на таких неприступных высотах, которые идут цепью. Вот и попробуйте туда подняться – под сплошным огнем!

Мы бы, может, и хотели поставить в этой работе точку, да не получается. Высота Банная, Зеленая, Огурец – туда еще надо идти.

- Константин Алексеевич, какие основные памятники Великой Отечественной на территории Мурманской области, каково их состояние?

– Основные монументы находятся в Мурманске и Полярном. Первый, ставший символом Мурманска, это наш Алеша – его скульптура является центром мемориала «Защитникам Заполярья». В Полярном у нас потрясающий памятник «Морская душа» в честь воинов-североморцев. В мемориальный комплекс входит также рубка дизельной подводной лодки проекта "614 Б". Это – последняя работа скульптора Льва Кербеля. Вообще-то памятник был спроектирован для Севастополя, но началась перестройка и дело разладилось. А я всегда мечтал иметь такой памятник у нас в Заполярье. Кербель был готов преподнести его в дар городу, не взяв за создание проекта ни копейки. Но нужны были средства для отливки и перевозки. Я решил этот вопрос через администрацию города, штаб Северного флота. Лев Ефимович приезжал на открытие.

Не могу не упомянуть превращенную в музей подводную лодку 1941 года К-21 в Североморске. Ну и безусловно, «Долина Славы». Все эти все монументы и мемориалы «на виду» и в неплохом состоянии. В Полярном есть также воинское кладбище в районе губы Кислая, мы его хорошо сделали в мраморе. Открыли, кстати, недавно имена троих погибших актеров драмтеатра Северного флота. 8 мая 2019 года была установлена в честь них мраморная плита: они погибли при выполнении боевого задания - исполнении шефского концерта на борту эсминца "Стремительный". 

Хочу сказать про памятник ОВРовцам (погибшим морякам охраны водного района), рядом со штабом Кольской флотилии: он уже несколько лет стоит заколоченный, сыпется. Между прочим, официально - региональный памятник. Командующий мимо каждый день ходит и смотрит. Уж пусть бы деньги-то выделили. Но – это ж будет опять тендер и опять придет какой-нибудь шалопай, который не имеет представления о том, что такое реставрация и культурное наследие.

Фото: Памятник ОВРовцам было-стало

Состояние памятников и мемориалов по области разное, конечно. Полярному я бы поставил четверочку. В Мурманске отношение лучше: там совет депутатов работает потрясающе: вот сейчас меняют мемориальные доски на домах с именами героев.

- А как Вы пришли в поисковики?

- Я родился в Полярном в 1957 году. Служил на флоте в Малолопаткино – та передовая, где стояли наши войска в войну. И тогда впервые увидел останки наших бойцов, как их много, и они лежат не преданные земле. После флота я и пришел в поисковики. А параллельно работал на судоремонтном заводе «Десятка», учился заочно, стал тренером по тяжелой атлетике, был директором спортивной школы. В этом году – 40 лет моему поисковому «стажу». Но главное – 60 лет поисковому движению в Мурманской области. Думаю, основные мероприятия проведем осенью. Торжественных речей – по. минимуму, подведем итоги. Впереди много работы: в архивах я нашел очень много новой информации о санитарных захоронениях…

Заявочное фото: Хребет Муста-Тунтури  

Фото: Константин Добровольский, профиль КСП «Долг» ВКонтакте, Святослав Басинских, Влад Богданов, Елена Коваленко, ПатриотМурмана