«Нет рыбьего клея? Выкопаем пруд, запустим осетров»

Импортозамещение и другие насущные проблемы российской реставрации – за «круглым столом» «ОГ»

Пострадает ли отечественная реставрация от заграничных санкций? Найдется ли чем заменить импортные материалы и препараты? А когда, наконец, придет замена устаревшим расценкам и нормативам? Эти и другие актуальные проблемы российской реставрационной отрасли мы обсуждали за «круглым столом» журнала «Охраняется государством» с ее ведущими специалистами.

В дискуссии приняли участие: 

Алексей Меньшов, руководитель ФГБУК АУИПИК; 

Дмитрий Сергеев, генеральный директор ВХНРЦ имени академика И.Э. Грабаря; 

Алексей Пахомов, генеральный директор МНРХУ; 

Дмитрий Антонов, директор ГосНИИР.

Импортозамещение: реставрацию санкции не остановят

Дмитрий Сергеев:

– За последние 20–25 лет в нашей музейной реставрации стало применяться много зарубежных препаратов и материалов. Они позволяли ускорить или улучшить многие процессы, сделать их удобнее. Кстати, зачастую эта «химия» не была должным образом одобрена для музейной деятельности. Мы сталкивались с тем, что нередко паспортные данные препарата отличались от его реальных свойств. Т.е. по паспортным данным мы его применять можем, а на деле, исследовав его формулу, видели, что он не соответствует требованиям, основанным на принципах научной реставрации, и применение подобных веществ исключено.

Наша реставрация носит – в хорошем смысле слова – средневековый цеховой характер. В принципе, базовые вещи, которые мы применяем, – простейшие доступные препараты и инструменты: моющие средства, ватные палочки, спирт, рыбий клей, медицинские скальпели и др. То есть то, с чем связано выполнение основных реставрационных методик, которые в основном были разработаны к середине прошлого века. В чем-то, возможно, мы от санкций пострадаем, но реставрацию это не остановит.

Для нас важнее то, что внутри нашего государства многие виды «химии», которые мы использовали десятилетиями, перестают выпускаться. Бывает такое: выходим на российского производителя, а нам говорят: «Вот одна цистерна осталась, покупайте». Нам этого объема на 50 лет хватит, но меньшего не продавали. Либо предприятие готово ради нас запустить производственный цикл, но тогда мы должны купить сразу, условно говоря, 10 вагонов. Вот это – реально проблема: даже рыбий клей – нынче непросто купить однородную качественную партию.

На данный момент мы не ощущаем, что лишение доступа к зарубежным химическим материалам остановит реставрацию. Но другой разговор – опираясь на то, что уходит корнями в прошлый век, мы теряем в удобстве, в скорости. Но – это важно отметить – не в качестве.

Безусловно, есть вещи, инструменты, которые трудно заменить: микроскопы, индивидуальная вентиляция, системы микроклимата. То, что основывается на автоматике и приборной базе, которая в России не производится и поступала из-за рубежа.

Поддержание и замена таких систем – да, становится проблемой. Прежде всего финансовой: если я весь наш парк микроскопов одного известного зарубежного производителя (а им уже 7–10 лет) начну заменять на ЛОМО, то это выйдет значительно дороже, чем замена некоторых импортных вышедших из строя деталей.

И вопрос, оставаться ли на немецкой линейке приборов или заменить ее целиком на аналоги – в том, что нет запаса денег, которые мы могли бы потратить на крупную замену основных средств. Мы государственное учреждение. Нам государство дает деньги на реставрацию, мы обязаны поддерживать максимальное количество направлений музейной реставрации (сейчас их 12), в то время как в целях коммерческой выгоды надо было бы оставить четыре. Но должно быть 12 – пусть половина и не приносит прибыли. Да, мы зарабатываем, но 80–85 % внебюджетных доходов уходит на оплату труда. На развитие не остается. Поэтому накопить и аккумулировать средства, которые бы позволили разово поменять оснащение, сегодня нерешаемая задача.

И вообще: готовы ли мы заменить все устройства для поддержания климата? Мы сейчас отключили у себя управление через автоматику, связанную с Интернетом – чтобы избежать гипотетического случая «обнуления» в дистанционном формате.

Есть еще один момент. Даже в мелочах мы не всегда находим отечественные аналоги. Мы спроектировали специальную камеру для работы с мокрым археологическим деревом (весьма востребованное направление), но не успели – из-за пандемии – купить необходимые компоненты. Все комплектующие – наши, кроме насосов, шлангов, фитингов и автоматики. И вот ничего мы так и не смогли найти взамен их. Надеюсь, что в будущем мы сможем вернуться к реализации этого проекта.

Алексей Пахомов:

– Нет рыбьего клея – выкопаем пруд, запустим осетров, потом выловим и съедим все, кроме пузырей, а из них изготовим клей. Хотя, честно говоря, у нас с незапамятных времен хранится их целый ящик – стратегический запас. Вот, глядишь, и пригодится.

Дмитрий Антонов:

– Согласен с тем, что нет такого реставрационного оборудования, которое нельзя было бы сделать внутри страны. Другой вопрос, что это дороже и дольше.

Проблема с высокотехнологичным оборудованием в том, что это оборудование двойного назначения, и оно может использоваться в военной отрасли. Когда я покупаю японское, немецкое оборудование, то подписываю им бумагу, что оно не будет использоваться в военных целях. Вот такое оборудование заменить нечем. Проблема и с его гарантийным обслуживанием, его запчастями. Где-то это просто жидкий азот, а где-то сложные истории, когда можешь попасть под «параллельный импорт», и все будет долго и дорого. Но пока эти проблемы с логистикой решаются.

Лишение доступа к зарубежным материалам не остановит отечественную реставрацию...

...а вот с импортным инженерным оборудованием могут возникнуть проблемы

Алексей Меньшов:

– В рамках производимых работ и существующих материалов мы не столкнулись с проблемами импортозамещения. У нас и правда в чем-то средневековый характер организации реставрации. Это и спасает.

Если не будет кондиционеров «Дженерал электрик», купим китайский «Дженерал климат». Но я бы выделил следующие проблемные моменты.

Мы можем применять и традиционные материалы, однако современные имеют улучшенные качества: более стойки к ультрафиолету, стираемости, воздействию воды. Мы можем столкнуться с проблемами приобретения запчастей, в частности, для американских систем кондиционирования, которые поставили ранее.

Наше инженерное оборудование не обладает всем спектром характеристик, который заложены в зарубежном оборудовании и материалах.

Наше – обеспечивает потребности и требования наших СНИПов, но не закрывает потребности сверх того, что мы имели раньше. Скажем, американские системы могли управляться и обновляться через Интернет. Все эти системы подтверждают свое право на работу через глобальную сеть, и теперь они просто могут быть заблокированы производителем.

Есть проблема в эксплуатации: скажем, мы проектируем на каком-то объекте ИТП (индивидуальный тепловой пункт). «Газпром» или МОЭСК предъявляют свои требования по использованию определенного импортного оборудования. С учетом этого мы и делали проект, и согласовывали. А теперь – что мы купим и поставим?

И мы и рады бы покупать российские насосы, но их нет, нет даже шлангов. Но я думаю, что это производство несложно наладить. На 95 процентов сами все сделаем, чего хватать не будет. Не говоря уже о том, что инструменты – скребок или скальпель – наши Кулибины и так предпочитали сами точить. А не покупать.

Если раньше закупали немецкую гашеную известь, то теперь реставраторы думают о том, чтобы выкопать яму во дворе своего института и изготовить ее самим. Правда, придется годик подождать…

Антикварные расценки и квадратный метр реставрации

Дмитрий Сергеев:

– Действующий доныне сборник реставрационных расценок по видам работ, на основе которого составляются сметы к госконтрактам, создавался в 1983–1984 гг. Он, конечно, применяется сейчас с различными коэффициентами. Это наследие «золотых лет» советской власти, отражение тогдашней экономики. Поэтому там нет весьма актуальных в наше время расходов, например, на транспортировку, упаковку, страхование предметов музейной реставрации. Тогда это были копейки, они укладывались в накладные расходы, чего было вполне достаточно. Сейчас – новые требования, иная экономика. Транспорт, упаковка, страхование стали заметной частью общих расходов.

Второе – это НДС. Есть правило, которое действует в отношении культурных ценностей. Если есть свидетельство, доказательство, что объект происходит из здания – объекта культурного наследия, тогда мы по закону НДС не применяем. Но если вещь из музейного хранилища, которое не является памятником архитектуры, мы вынуждены начислять НДС. Грубо говоря, артефакт из старой Третьяковки налогом не облагается, а из новой – облагается.

Алексей Меньшов:

– Да, икона XII века из местного музея или федерального также считается разным предметом хранения. И тут проблема: если предмет не в федеральной собственности, то на его реставрацию невозможно выделить федеральные деньги.

Дмитрий Сергеев:

– Могу добавить на примере ВХНРЦ. Так как у нас государственное задание и мы деньги получаем только на реставрацию, то издать книгу, организовать выставку, подготовить научную конференцию, провести семинар на бюджетные средства мы не можем. Только на внебюджетные.

Мы можем потратить деньги на выполнение государственного задания на реставрацию только на предметы из государственной части Музейного фонда, из коллекций федеральных, региональных и муниципальных учреждений культуры. И вот даже наша работа с предметами из институтов Академии наук – это ведь общественная, не государственная организация – вызывает массу организационных вопросов. А ведь с ними производится довольно значительный объем работ. Редчайшие предметы находятся в научном обороте, с ними систематически работают специалисты, их состояние требует подчас срочного реставрационного вмешательства.

Однажды при согласовании расчетных смет на реставрационные работы, финансируемые из средств бюджета г. Москвы, мы столкнулись с тем, что их отказывались даже рассматривать, так как наш единственный сборник расценок, по которому сделаны сметы, не легитимен. Стали разбираться. Оказалось, что Минстрой стал держателем поручения о проверке и составлении реестра всех документов, которые являются основанием при формировании расчетов на реставрацию.

И вот этот сборник реставрационных расценок музейных предметов им не отправили в установленные сроки, и он не вошел в опубликованный перечень. Хорошо, что при помощи Минкультуры России нам удалось доказать актуальность этого документа.

Сложнейшая работа, требующая высочайшей квалификации реставратора, может быть расценена дешевле, чем штукатурка стен на стройке

Дмитрий Антонов:

– Главная беда сборника в том, что в нем отсутствует масса актуальных материалов и операций, и в то же время много устаревшего и уже не используемого. Появились новые методики реставрации. Есть операции, которые прописаны, скажем, в масляной живописи, а в темперной не прописаны. Нам приходится переносить одно на другое – выставлять так называемые применительные расценки.

Алексей Пахомов:

– Большинство разночтений с 1984 годом – в том, что сегодня почти не применяются материалы, которые тогда использовались, – известь, цемент, песок. Сейчас покупают готовые смеси. То же самое касается, скажем, золочения. Раньше в качестве подложки применяли лак-мордан. Сейчас более современные материалы, которые лучше и эффективнее. Но в сборнике их нет.

Дмитрий Сергеев:

– Или, например, каменная скульптура в сборнике расценивается в квадратных дециметрах. Это прямой аналог с архитектурными объектами. И если это не статуя Давида, то в дециметры невозможно уложиться. Сложнейшая работа, требующая высочайшей квалификации реставратора, будет расценена дешевле, чем штукатурка стен.

Тема, связанная с НДС и перечнем операций по сборнику расценок, актуализация их стоимости – сегодня в реставрации музейных предметов является большой проблемой. Но есть и другие.

Есть законодательство, которое регулирует поддержку среднего и малого бизнеса. Федеральный закон вполне логичен: если работы выполняются за счет средств федерального бюджета (до установленного уровня стоимости), то их должны выполнять представители малого бизнеса, «за исключением» – и далее идет список, в который включена в том числе и реставрация. В Москве сформировано аналогичное законодательство. Указ мэра не противоречит федеральному законодательству, однако параметры его реализации, установленные подзаконным нормативным документом, выводят реставрацию из списка исключений.

А 90% наших договоров с музеями гарантированно укладываются с предел государственного финансирования, предназначенного исключительно для заключения контрактов только для предприятий малого и среднего предпринимательства – и с нами им работать, выходит, нельзя. Однако в музейной сфере из-за неквалифицированной реставрации, из-за недостатка знаний и многолетнего опыта может прийти к риску испортить музейный предмет. Возможно, утратить таким образом предмет навсегда. Ведь такие специализированные организации с исключительным уровнем профессиональной компетенции, как МНРХУ, ГосНИИР, Центр им. Грабаря, не относятся к субъектам малого и среднего предпринимательства. И поэтому, эти государственные организации исключаются из возможности принять прямое участие в реставрации коллекций музеев московского ведения. Обходные маневры, вроде выполнения таких работ госкомпаниями в качестве субподрядчиков, приводит к тому, что формально держателями выполненных договоров по сложнейшим реставрациям становятся небольшие компании, зачастую без профессиональной истории, случайные. А специально созданные государственные реставрационные учреждения со столетней репутацией – как субподрядчики не могут предъявить в будущем подтверждения своей компетенции, предусмотренные требованиями 44–ФЗ по документации для участия в конкурсах.

Алексей Пахомов:

– Чтобы сформировать сборник цен в соответствии с действующими правилами и процедурами, нужно все работы и операции выполнить, чтобы произвести нормирование труда. Это первое. То есть кто-то должен отхронометрировать трудозатраты на разные реставрационные операции. А их тысячи. В реставрации невозможно прописать точные методики применения. Часто в каждом конкретном случае происходит объединение методик, их модернизация, приспособление, создание новых. В железные стандарты норм сложно включить все вопросы и нюансы.

Второе – должны быть специальные организации для проведения замеров этого нормирования. Это дорого стоит, 5 млн рублей для нас – это очень заметные деньги. И при этом надо же запустить внутрь процесса этих людей, они ходят, повторяют, записывают – то есть, по сути, работа специалистов останавливается. Была пара попыток это сделать, но они не по силам одной организации.

Реставрационных операций – тысячи. И каждую нужно заново нормировать, хронометрировать трудозатраты

Дмитрий Сергеев:

– У нас 12 направлений реставрации – это много, но нет, например, того, чем занимается ГосНИИР, что связано с климатологией, с музейным экспонированием. Это тоже надо нормировать. Ведь в реставрации разрабатываются и рекомендации, как потом предмет должен экспонироваться и храниться.

Дмитрий Антонов:

– Такие попытки предпринимаются, разыгрываются конкурсы, а затем приходят к нам и говорят: вам же надо, сделайте сами все.

Алексей Меньшов:

– АУИПИК готов быть медиатором этого процесса: найдем средства, соберем коллектив.

Дмитрий Сергеев:

– Как правило, вся документация и регламенты реставрации на 90 % ориентированы и адаптированы к реставрации архитектурной. Даже если мы возьмем такую тему, как лицензия, то все, чем мы занимаемся с этой точки зрения, – декоративно-прикладное искусство. Одной строкой. И это несправедливо, потому что ДПИ – это очень широкая тема. Кто-то занимается реставрацией металла, кто-то – каменной скульптуры, и это все отдельные знания. И эти отдельные профессиональные компетенции должны быть отдельно лицензированы. На реставрацию каменного здания пустят тех, у кого прописана реставрация деревянного зодчества? Пустят? Я как раз об этом и говорю.

Человек, который реставрирует графику, получает лицензию со строчкой ДПИ – и может реставрировать все, что угодно. Это создает риски сохранению движимых памятников исторического и культурного наследия.

Нормативную базу нужно привести к адекватному состоянию. Проблематику перечислить можем. Нормировать смету сложно, нужны специальные знания. Но надо начинать эту работу и по крайней мере на старте правильно расставить приоритеты.

Подготовила Евгения Твардовская

Иллюстрации: Илья Шпагин

Материал опубликован во 2 номере журнала ФГБУК АУИПИК «Охраняется государством» за 2022 год.