Военно-исторический дворец в Лефортове

«Работа в архиве – служба своему делу и стране»

Евгения Твардовская

Воины архивного фронта

13 тысяч фондов, более 3 млн дел, стеллажи протяженностью 38 тысяч погонных метров, на которых – вся (ну или почти вся) история вооруженных сил Российской империи. Это бесценное документальное наследие заключено в еще более бесценный ларец – стены знаменитого Лефортовского дворца в Москве, официально именуемого «Дворцом Петра I на Яузе». Речь о Российском государственном Военно-историческом архиве. В этом году – 325 лет с момента окончания строительства дворца. Отличный повод посетить его и рассказать об уникальном наследии – документальном, архитектурном – и, конечно же, о преемственности профессиональных традиций. Ведь и у архива значимая дата – 160 лет с момента окончательного принятия решения о размещении его во дворце.

Фото: В читальном зале архива. Погружение в историю

Фото: Заместитель директора РГВИА Михаил Нешкин прекрасно знает историю дворца и архива

Рабочий визит

Вообще-то москвичам XXI века повезло: в 2000-е годы Военно-исторический архив начал экскурсионную деятельность и принимает сегодня в среднем десять групп в год – по предварительной записи, преимущественно через запись в Мосгорнаследии. Перспективы роста, что называется, есть, но попасть в сокровищницу уже можно. Спрос большой, все знают про дворец, но мало кому удается подробно осмотреть его снаружи, не говоря уже про внутренние помещения.

Нашим проводником стал заместитель директора РГВИА Михаил Сергеевич Нешкин, который сориентировал нашу редакционную делегацию сразу: «У нас здесь – царство архаики, мы – немного империя». Конечно, речь здесь идет не об идеологии, а о подходах и отношениях, в том числе внутри коллектива.

По чугунной лестнице поднимаемся в читальный зал. Небольшой, но активно посещаемый – до 1000 отечественных и зарубежных исследователей в год. Все как обычно – и правда, немного архаично, но в то же время «по-имперски»: фотокопии портретов на стенах взирают свысока. Долгое время считалось, что здесь соседствуют Петр Первый и Меншиков, но недавнее исследование показало: нет, рядом два портрета Петра. На центральной люстре виднеется видеокамера, и она здесь не одна.

«Мы спроектировали их размещение так, что “мертвых зон” нет. По нашей схеме потом разместили камеры в РГАЛИ, – объясняет Михаил Сергеевич. – Конечно, рано или поздно найдется человек, который захочет что-то из архива вынести. Были и у нас такие случаи. Ни в одном архиве нет службы безопасности. Наблюдают за камерами сотрудники читального зала, которые работают в отделе информационного обеспечения. Они же выдают дела. Вообще “выдать архивное дело” – это не просто снять его с полки, фактически каждый раз оно заново оформляется, проверяется, в контрольном листе отмечаются все особенности единицы хранения».

На том же этаже – зал с оборудованием для чтения микрофильмов. Оборудование здесь заграничное, поэтому берегут его как зеницу ока, ибо комплектующих не поставляется, а отечественных аналогов нет; хотя они и производились когда-то, и раритетный советский экземпляр здесь тоже есть, отремонтированный собственноручно Михаилом Нешкиным. Но, конечно, нас больше всего интересовало, где и как хранятся фонды, кем охраняются.

Фото: Фондохранилище и музейные витрины

Фото: Архивный сейф в музейной экспозиции

В фондовом краю

На улице во время нашего визита летом 2024 года было примерно плюс 32. В фондах – 22. Такая комфортная среда достигается без какой-либо современной системы кондиционирования, исключительно за счет архитектуры и конструкций здания: фонды находятся в исторических флигелях, дополнивших дворцовый ансамбль, когда он был меншиковским. Вот такая вот передовая архаика. Сводчатый коридор отлично подходит для разделения на двухэтажное хранение. Большую часть стеллажей уже поменяли на современные, и буквально одним пальцем можно передвинуть сразу несколько высоких и тяжелых «полок».

Самое комфортное помещение в фондах – это небольшая комната с окнами в сад, геранями на подоконниках и подшивками старинных дел высотой сантиметров по 30. Это рабочая комната архивохранилища. Здесь сотрудники изучают, описывают, готовят к выдаче дела. Определяют документы, которые нуждаются в реставрации: у архива налажено сотрудничество со Всероссийским художественным научно-реставрационным центром имени академика И.Э. Грабаря, отделом консервации и реставрации книг ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, Государственным научно-исследовательским институтом реставрации. В этой же небольшой комнате совершаются открытия, в том числе и по истории самого дворца. Так, благодаря обнаруженным в недрах архива чертежам, датированным 1911 годом, было установлено, что сооружение-полуземлянка перед парадным фасадом на Яузу – офицерский ледник. А ведь долгое время считалось, что это чуть ли не советская постройка. Ее глубина – примерно две наземных высоты, но ледник находится в аварийном состоянии.

Архив хранит не только военную историю Российской империи. В фондах есть сведения об административно-территориальном устройстве и состоянии экономики страны в разные годы, есть описания областей и наместничеств. Есть уникальные источники по архитектуре и градостроительству – чертежи М.Ф. Казакова, В.И. Баженова, К.И. Росси, В.П. Стасова, а также корпус документов о деятелях культуры. Так, были обнаружены доклады, утвержденные Николаем Первым, о дуэлях Пушкина и Лермонтова.

Фото: В специальной комнате сотрудники архива работают с бесценными документами. Императорский рескрипт и рукопись Дениса Давыдова

На все четыре стороны

Говорить о комплексе дворца Михаил Нешкин может бесконечно, что и понятно: биография памятника вместила в себя биографии тысяч людских судеб, ансамбль переживал перестройки, приспособления, все социальные катаклизмы слома эпох. Он дважды горел вместе со всей Москвой – в 1737 и 1812 годах, и еще раз – в 1754-м – из-за халатности лейб-кампанцев; в эпидемию московской чумы 1771–1772 годов здесь был лазарет и карантин, в Отечественную войну 1812 года – военный госпиталь.

Многие истории из его жизни – это истории самоотверженности и самоотдачи сотрудников архива. В Гражданскую войну, в моменты острейшего беспредела, отсюда подводами вывозили документы… для переработки и последующей печати листовок, а картами Павловской эпохи – есть такие свидетельства – оклеивали стены Бутырской тюрьмы. Архивисты с риском для жизни пытались этому противостоять, прятали наиболее ценные коллекции, не давали вывозить документы. Спасали фонды и в Великую Отечественную: вручную, денно и нощно, сотрудники распределяли дела и готовили документы в эвакуацию. Кстати, не все они вернулись родные стены.

«Я больше 20 лет работаю здесь, и поверьте: несмотря на слегка где-то невзрачный вид, дворцу сейчас хорошо, – начинает рассказ Михаил Нешкин, когда мы выходим к восточному фасаду, на некогда парадную часть двора, ныне заасфальтированного и отделенного от Яузы бетонным забором. – До 1970-х годов здесь еще были лаборатории соседнего МВТУ имени Баумана, а также нерасселенные квартиры. Кстати, здесь жил с родительской семьей народный артист Лев Дуров, а еще Сергей Васильев – режиссер, сценарист, актер, соавтор фильма “Чапаев”. То есть единоличным хозяином дворца архив стал относительно недавно. Было две реставрации, у дворца – как и положено такому ценному зданию – есть свой профессиональный постоянный куратор, архитектор В.А. Тимин, который на строго научной основе сделал ряд реконструкций исторического облика. Изначально дворец был построен в стиле нарышкинского барокко, с высокими пирамидальными крышами, которые увеличивали его высоту почти вдвое. Крыши завершались резными украшениями».

Точно известны даты начала и завершения возведения дворца: 9 марта 1697 года и 12 февраля 1699-го. Меньше двух лет – просто немыслимо короткий срок. Вдоль восточного фасада шла парадная балюстрада, ограничивавшая балкон, с которого палили пушки, приветствуя Петра Первого: он всегда приезжал со стороны Яузы. Перед дворцом была не парковка, как теперь, а сад, искусственные пруды, парадная лестница, спускавшаяся к реке.

Свадьба шута Феофилакта Шанского в Большой столовой палате Лефортовского дворца. Гравюра Адриана Шхонебека. 1702

Лефортовский дворец. Реконструкция первоначального облика; дворовый фасад в конце XVIII-нач. XIX в.; некогда дворец соединялся с соседним Слободским дворцом и был окружен обширным парком с прудами

В этом дворце многое было впервые: первые ассамблеи, впервые женщины стали выходить в европейских нарядах в свет, впервые праздновали Новый год. Для чего был нужен дворец? Петр подарил его любимому Францу Лефорту отчасти как центр «обкатки» разных преобразований, с другой стороны, для увеселений: недаром же центром дворца была не дошедшая до наших дней «Большая столовая палата». Известно, что ее площадь составляла 324 квадратных метра, высота потолков – 10 метров, причем без сводов и опор. «Следы» Большой палаты сегодня угадываются на восточном фасаде: реставраторы выделили места, где находились ее восьмигранные окна. Также в ходе ремонтно-восстановительных работ тщательно фиксируются следы белокаменного декора, когда-то украшавшего стены, собираются и систематизируются многочисленные обнаруженные предметы: аптечные склянки, костяные ручки от щеток, латунные печати, циркули, печные изразцы, ну и «аксамитовский виноград» XVII–XVIII вв. – предположительно изначальный декор дворца, который строился «каменных дел мастером» Дмитрием Васильевичем Аксамитовым. Все находки представлены в витринах в небольшом зале в глубине архивохранилища. Посторонние сюда попадают редко. Надеемся, что это – прекрасный пролог будущего музея. Сейчас ансамбль выкрашен в два цвета: терракотовый и желтый. Так курирующий архитектор решил выделить разновременные его части.

Итак, после смерти Лефорта (он и месяца здесь не успел прожить) дворец фактически стал резиденцией Петра Первого, в которой он собирал военные советы, устраивал карнавалы и празднества, принимал послов, брил бороды, а иногда и оказывал стоматологические услуги привезенным из Англии набором инструментов. В 1707 году император подарил дворец Александру Меншикову. По проекту итальянского архитектора Фонтана была возведена въездная арка на улицу Коровий Брод (ныне 2-ю Бауманскую), а к дворцу пристроены двухэтажные галереи-флигели, по периметру которых проходила аркада. После опалы Меншикова дворец стали называть Лефортовским.

При Анне Иоанновне дворец сильно выгорел в страшный московский пожар и в 1739 году был реконструирован под общим руководством Растрелли: изменены интерьеры, а главное – ликвидирована Большая столовая палата, в которой сделали перекрытия; в результате появились дополнительные помещения и третий этаж, называемый мезонином. Следующее серьезное вмешательство в комплекс было при Павле I, решившем разместить в нем свою свиту на время коронации. Работами руководил Матвей Федорович Казаков: фасады стали строгими классическими, были заложены аркады флигелей и боковые проезды, а во дворе появились две циркумференции для хознужд, фасады которых вслед за фасадами флигелей были обрамлены плоскими арками. Казаков планировал также соединить Лефортовский дворец со Слободским дворцом и с Марлинским домом. Но этого не произошло. Вот с тех пор и по сей день ансамбль дворца представляет собой замкнутый четырехугольник с внутренним двором и двумя проездными арками.

Фото: За внушительными воротами комплекса - уютный тенистый двор со стильными тенистыми постройками

«Матвей Казаков планировал мост через Яузу, чтобы можно было по нему пройти в парк на другом берегу, – продолжает Михаил Сергеевич. – Чертеж этого моста хранится у нас в архиве, он был найден не так давно, в 2000-е годы. Документ внесен в реестр уникальных документов РФ. И, кстати, идея этого моста жива и по сей день. Обсуждался даже его проект, и мы предоставляли информацию, которой располагаем. Казаков планировал скромный мост в минималистичных формах. Так что его идея может получить воплощение в XXI веке».

В рамках «приспособления» дворца под архив в XIX веке в аркаде флигелей были устроены окна и к каждому подведена пожарная лестница. Эти пожарные лестницы до сих пор служат верой и правдой, о чем свидетельствуют свежие пломбы с печатями и информацией о последней проверке.

Фото: Архитектурная и мемориальная ценность зданий дворцового комплекса выявлена реставраторами и отмечена благодарными потомками

День сегодняшний

Конечно, во дворце и архиве поражает архитектура, конечно, мы были вдохновлены документами и рассказами, но одно из самых радостных впечатлений – то, что мы увидели много молодых лиц. Сегодня Лефортовский дворец – место абсолютно живое, не застывшее в пафосе мемориальности.

«В основном это молодые люди, пришедшие сюда на практику. У нас очень хорошо начинать: мы уважительно относимся к молодежи, с удовольствием передаем знания, – рассказывает Михаил Нешкин. – Но, как правило, потом они уходят в более выгодные коммерческие предприятия. Это происходит через пару-тройку лет, рекорд был – когда у нас молодой сотрудник задержался на семь лет. Конечно, сейчас у нас появился премиальный фонд, что помогает, но все равно работа в архиве – это для энтузиастов. Это в первую очередь служба – служба своему делу и стране. Архивист - это не совсем профессия. Это образ жизни».

На «чистом энтузиазме» сейчас идет оцифровка. Нет пока современной копировальной техники, рабочая поверхность единственного немецкого сканера, которому уже 13 лет, – 60х40 см. Архив с легкостью бы «отбил» стоимость нового оборудования за год, эти деньги пошли бы – кстати – в госбюджет. Но, увы, до сих пор нет технической возможности копирования уникальных гравюр, чертежей и карт, а ведь картография пользуется сегодня огромным спросом, да и не секрет, что основной доход любого архива – это услуга по копированию документов.

Архив гордится своим участием в масштабных проектах и специалистами-профессионалами. Скажем, проект Минобороны РФ «Памяти героев Великой войны 1914–1918  гг.» полностью состоит из документов РГВИА. Основным источником архив стал и для сайта «Эспонтон» – это уникальный личный проект главного специалиста РГВИА К.В. Татарникова, открытый ресурс для поиска сведений о военнослужащих всех учреждений, корпусов, родов и видов войск российской регулярной армии XVIII века.

Много работы, чаяний, возможностей и перспектив вмещают сегодня стены Лефортовского дворца. И надеемся, что на четвертом веку его жизни Москва сможет привести его к расцвету – и как архитектурный комплекс, и как бесценное уникальное хранилище.

Иллюстрации: Илья Шпагин, Российский государственный военно-исторический архив

Материал опубликован в № 4  журнала «Охраняется государством» за 2024 год.