Так говорил Каганович

Новые подходы к охране наследия на Псковщине
Евгения Твардовская
Псковская земля – вот уже в который раз – становится полем противостояния градозащитников и желающих «строить и развивать». То бишь тех, которые меряют реальность по действующему законодательству и считают нужным его корректировать и уточнять в случае необходимости – и тех, кто себя равняет по Раскольникову: «тварь ли я дрожащая или право имею» – и приходят к ожидаемому выводу, что – да, имеют, и еще как имеют!
Хотя ситуация от высот Достоевского уже приблизилась все же к Ильфу и Петрову: систему госохраны испытывают на прочность, не балуя «разнообразием дебютов». Но тревожно то, что риторика и деятельность Комитета по госохране объектов культурного наследия Псковской области все более походит на соглашательство…
Не «… пора ли уже лечиться электричеством»?
Из последних кейсов – наступление на исторический ландшафт реконструктора Василия Мизгирева, который, после многократных отказов и предупреждений со стороны специалистов, просто взял и начал возведение деревянной средневековой крепости с 6-метровыми башнями поблизости от храма Ильи Пророка XV века. Прямо на территории объекта культурного наследия Погост Выбуты – помимо крепости, которой там отродясь не стояло, будет еще каменная аллея – «Зубы Тора». Ну а что – в православном-то месте куда ж без Тора? Мы делали подробный материал об этом с комментарием Псковского областного отделения ВООПИК.
Тем временем печорский депутат Юрий Банников из «Справедливой России» попросил пересмотреть действующие в Старом Изборске ограничения, которые мешают местным жителям строить новые дома. При этом музей он называет монстром, который тянется своими щупальцами к хозяйствам изборян. Соответствующее обращение опубликовано на сайте губернатора Псковской области под названием «Не Изборск для музея, а музей для Изборска».
Фото: Изборская крепость и долина
По словам автора, изборяне всегда поддерживали музей, а в трудные 90-е, после развала колхоза, музей стал практически градообразующим предприятием. «Первый звонок» прозвенел в 2005-м году, когда вышло «знаковое постановление» Собрания депутатов об утверждении границ зон охраны и режимов зон охраны, позже на его основе появились и другие нормативные акты: «Все эти регламентирующие документы вводили запреты и ограничения для жителей Изборска и окрестных деревень на площади в несколько десятков квадратных километров», – отметил депутат. По его мнению, подобные ограничения нужны, они позволяют сохранять уникальную природу Изборско-Мальской долины, исторические архитектурные памятники, но давление на жителей началось практически сразу. Музей инициировал несколько судебных процессов по якобы незаконным постройкам. Потом людям стали приходить письма из Росреестра, в которых указывалось, что отныне в правоустанавливающих документах на земельные участки будет ставиться отметка об ограничениях. В результате жители нескольких населенных пунктов Печорского района оказались ущемленными в своих конституционных правах», заявил автор обращения.
Данная ситуация не устраивает изборян, написал Юрий Банников. «Кто будет ходить в наш детский садик и лицей через 10-20 лет? Мы имеем право жить в Изборске и должны иметь законную возможность строиться. Мы имеем право, чтобы наши дети и внуки имели возможность жить, строиться и растить детей в Изборске. Мы имеем право, чтобы в Изборске строилась и развивалась инфраструктура для достойной жизни (в т. ч. газ, вода, канализация)», – резюмировал автор обращения.
Он предлагает внести «разумные изменения» в указанные нормативные акты: оставить ограничения на строительство только в определенных местах, например, в водоохранной зоне, а все остальное регулировать согласованием строений по архитектурным формам, высоте, этажности, форме крыши, согласованием проектов и контролем исполнения.
Что считает депутат «разумными ограничениями», где критерий и где грань разумности – неясно. Ведь очевидно, что то, что для одного – норма, для другого – кризис.
«Хранители Наследия» неоднократно писали о происходящем в Изборске: там то памятник деревянный снесут и построят бетонную коробку на его месте, отделавшись штрафом в 35 тысяч рублей, то Центр средневековой культуры «передвижной» задумают прямо на курганной группе – это не считая сделанного с крепостью и прочего «Росохрангейта», который, кстати, тоже объявлялся вполне разумным и допустимым.
Как планирует печорская «Справедливая Россия» всех справедливо примирить, неясно. Пока призыв депутата все больше смахивает на популизм. Но равняться на некое «мнение большинства» становится все более и более модно среди чиновников. Все чаще реальные аргументы подменяются словами типа «многие хотят» и «люди просят».
Так что родина Ольги и правда в опасности. Равно как и Изборск.
Фото: Василий Мизгирев и "забор" вокруг его участка в Выбутах
«— Ваше политическое кредо? — Всегда!»
О ряде резонансных случаев, а также нашумевшей ситуации с фестивалем «Хельга» и реконструктором Мизгиревым высказался и.о. председателя Комитета Псковской области по охране объектов культурного наследия Вадим Нэдик. Точнее, шумиха в соцсетях и в прессе явно стала поводом для более глобального: и.о. руководителя сформулировал тезис, который – видимо – станет ориентиром в работе. И ничего хорошего наследию не обещает.
Итак, в первых же строках своего интервью на невинный формальный вопрос журналиста – с чего начинается год, Вадим Нэдик говорит не о памятниках и своих заботах, не о том, что у комитета не хватает кадров-денег-сил, не о каких-то реализуемых программах – нет. Он выступает с политическим заявлением и говорит буквально следующее:
«Я обеспокоен тем, что мы можем быть вовлечены именно в политическую повестку, что вопросы к нам будут инициированы не для наведения порядка, а для самого процесса, для указания на провалы в работе власти и слабые места. Когда начнут подниматься такие вопросы, мы будем изучать и сущность проблемы, и повод. Самое главное: в результате удовлетворения такого обращения памятнику будет принесена польза или причинен вред? Проблемы, которые невозможно решить сегодня и завтра, особенно эффективны для пиар-кампаний. Нужно анализировать, что стоит за вопросом: политика, пиар, самореализация, финансовый интерес или это действительно наболевшая проблема. Не хочу, чтобы мои слова были восприняты, как предупреждение, но я хочу объяснить, что мы станем отслеживать повестку».
Эту речь можно просто «разобрать на цитаты» и попытаться вступить с автором в заочный диалог.
Нэдик: «я обеспокоен … вопросы к нам будут инициированы не для наведения порядка, а для самого процесса, для указания на провалы в работе власти и слабые места». – Пардон, а люди не имеют права указать на провалы и слабые места? Они должны молчать и внимать?
И невозможно не вспомнить, читая этот пассаж, слова другого большого специалиста по охране исторических памятников – Л.М. Кагановича. В 1933 году он заявил на собрании московских архитекторов-коммунистов: «Характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу… Ясно, что эти протесты вызваны не заботой об охране памятников старины, а политическими мотивами – в попытках упрекнуть советскую власть в вандализме. А создают ли коммунисты-архитекторы атмосферу резкого отпора и общественного осуждения таким реакционным элементам архитектуры? Нет, сейчас не только не создают, но и потворствуют этим реакционерам»…
Нэдик: «Мы будем изучать и сущность проблемы, и повод. Самое главное: в результате удовлетворения такого обращения памятнику будет принесена польза или причинен вред?»
– Комитет и так перегружен, и так не всегда справляется с ответами и проектами, так теперь еще сотрудники будут и повод обращения выискивать? Мол, вот Мари Ванна пишет не потому, что палаты «позеленели» от влаги, не потому, что в храме XVII в. реально окно пробили без разрешения, а потому что у нее много свободного времени? И доказывать это будут, видимо, «с картами в руках»… Тогда уж сразу скажите, что к обращению прикладывать: справку из ЗАГСа, из ПНД или, может, еще из наркологического диспансера?
Вот еще интересно, как в результате реакции на обращение можно причинить памятнику вред? Как можно, действуя в рамках закона, навредить? В личной практике Вадима Нэдика такое было? То есть законы у нас не такие? Или все-таки люди, которые их применяют или не применяют?
Остается загадкой, как и.о. руководителя комитета будет «сканировать» людей насчет политической повестки, но вот в действиях Василия Мизгирева он явно политического подтекста не увидел и пафос сразу спал: «У нас есть взаимодействие с господином Мизгиревым. Людей нужно слушать и понимать, зачем они делают то, что делают. Уж он точно вреда причинить не хочет. В его стремлении заработать денег я не вижу ничего стыдного… Исходя из этого опыта могу сказать, что правовой режим разработан в 2014 году невнятно. В нем нет запрета возводить заборы, Василий Владимирович и говорит, что возводит ограждение по границам своего участка. Какой суд, если мы туда обратимся, привлечет его к ответственности?»
Далее – речь о том, что комитет возьмет деятельность Мизгирева под контроль и введет ее в нужное русло.
Заметьте – ни слова о том, что это не забор, а крепость с 6-тиметровыми башнями (о чем сам Мизгирев везде говорит), ни слова о том, чтобы сделать режимы «внятыми», ни слова о том, что уже почти шесть лет в комитете лежат разработанные охранные зоны храма Ильи Пророка, но им отчего-то – не дают ход.
Странно слышать из уст и.о. заявления о том, что «воевать мы ни с кем не будем. Призываю всех друг друга уважать».
Уважение это, очевидно, будет крайне выборочным. Одних обвинят в политической повестке, другим – поспособствуют. Вот и подтверждения – парой абзацев ниже: достижением Нэдик считает тот факт, что за растесанное окно в храме Жен Мироносиц нарушитель заплатил «штраф в семь с половиной тысяч рублей, подрядной фирме ввиду коронавирусных послаблений для бизнеса было вынесено предупреждение». То есть никто кроме памятника – не пострадал. Как здорово! Так держать. Что можно одним – можно и другим.
Заявлено ж комитетом – воевать не будем. Интересно, по какой линии – политической или социально-полезной – оценит Нэдик обращение печерского депутата? Что это по вышезаявленной классификации: «политика, пиар, самореализация, финансовый интерес или это действительно наболевшая проблема»?
Фото: Окно на старинном храме - за 7000 рублей. Вандализм быстрый, дешевый и практически безнаказанный
«Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит»
Понятно, что работа комитета по госохране – крайне сложная. Особенно на Псковской земле, богатой весьма значимым мировым наследием. Но эта же значимость и обязывает, и помогает – как минимум разнуздавшихся приводить в чувство, находить аргументы, держать удар. И поддержка людей есть, многие понимают и готовы бороться за сохранение наследия, за выработку подходов и проч.
По логике речей нынешнего и.о., комитет – «в кольце врагов», даже интервью назвали «Место сражения: комитет по охране памятников». Но это узкое понимание ситуации: сражение идет за наследие –памятники и ландшафты. Но разные точки отсчета: у одних – кресло в комитете, у других – наследие и приводят к водоразделу между теми, кто вроде бы должен быть по одну сторону.
Ну а пользуясь логикой самого Вадима Нэдика, выходца из Саратова – не следует ли считать его назначение на Псковскую землю политическим актом, согласительным шагом? То, на что не пойдут «свои» – пойдут приглашенные варяги. Вот и объявляются «зубы Тора» невинными заборами, а музеи – монстрами с щупальцами.
«Лед тронулся, господа присяжные заседатели»?